— Значит, Таня тебе так и не рассказала?… — поняла Нина.
— Что еще она могла мне «так и не рассказать»? — раздраженно спросил Сергей, всем своим видом показывая, что Разбежкина и любые ее проблемы больше не имеют к нему ни малейшего отношения, и лучше навсегда закрыть эту тему.
— Почти все эти годы, — глядя в пол, заговорила Нина, — что вы не виделись, Татьяна сидела. Сначала в тюрьме, потом — на зоне, потом ее условно-досрочно освободили.
Никифоров поначалу принял ее слова за какой-то нелепый розыгрыш, и лишь постепенно до него начало доходить, что все, сказанное Ниной, — ужасная, невыносимая правда.
— А посадил ее твой любимый тесть — Баринов, — помолчав, продолжала Псрепелкина.
— Если это шутка, то очень неудачная, — 'хрипло проговорил Никифоров. — Таня — в тюрьме? Это невозможно.
— Да уж какие шутки. Мы же с ней тогда вместе в СИЗО отдыхали, — добавила Нина. — А еще представь, как она уже на волю собиралась, дело закрывали, а тут Баринов вмешался — и дали нашей девочке пять лет.
— Нин, — пытаясь опомниться, сказал Сергей, — я знаю, Баринов — не луч света в темном царстве, но чтобы такое… Ты уверена?
— Век воли не видать, — поклялась Перепелкина тоном опытной зэчки, — Я бы тоже сомневалась, если бы не слышала своими ушами.
— Что ты могла в тюрьме услышать? — недоверчиво спросил Сергей.
— Это точно: пока сидела на нарах, ничего, кроме Танькиных слез, не видела и не слышала. А вот совсем недавно попалась мне одна кассетка… И твой любимый тесть открытым текстом говорит, что Разбежкину видеть на свободе не желает. Вот так-то, Сережа, — закончила она.
— Дурак. Дурак и сволочь, — простонал Сергей, наконец полностью осознав весь ужас случившегося и свою собственную роль в Таниной судьбе.
— Перестань. Ты же не знал, — посочувствовала ему Нина.
— Не хотел знать! — вскакивая, выкрикнул он. — Мы же гордые, мы обиделись! А когда Тане нужна была моя помощь, меня рядом и не оказалось! Я-то все это время черт знает что о ней думал: укатила, нашла кого-то, забыла обо мне… Самодовольный идиот! Как же я не увидел? Чувствовал ведь, что-то происходит… Но тюрьму — и представить не мог!.. Это что же получается, — дошло до него, пожалуй, самое страшное и невыносимое, — Надюшка в тюрьме родилась?
— В колонии, — кивнула Нина. — Да она, слава богу, ничего не помнит. Таню ведь условно-досрочно освободили, когда она совсем маленькая была.
— Таня и Надюшка — в тюрьме. Подожди, дай в себя прийти. У меня и так-1о по жизни мозги набекрень, а теперь…
— Сереж, у нас времени нет. Надо, чтоб ты кое-что сделал, — перебила его Нина.