Но в то же время я действительно притворяюсь. Потому что это такое странное утверждение жизни: младенец. Маленькое новое существо… острое как бритва напоминание о том, что нам с Фредди никогда не познать счастья иметь собственного ребенка.
– За вас двоих, – говорю я, поднимая бокал, и подавляю слезы, потому что сейчас – один из самых драгоценных моментов в их жизни.
– За троих! – добавляет мама, и ее голос почти срывается.
Мы чокаемся, и я снова пожимаю руку Элли.
Замечательная новость!..
Вторник, 25 декабря
– Твоя мама безусловно королева рождественского ужина. Объявляю официально. Мне незачем теперь есть до следующего года.
Фредди постанывает рядом со мной на диване.
– Думаю, мы оба знаем, что ты уже в восемь утра проглотишь сэндвич с индейкой, – говорю я.
Видимо, как и все прошлые годы, мы вернулись домой с немалой порцией остатков индейки для сэндвичей, супа, карри и бургеров. Запасы по крайней мере до середины февраля. Стараюсь не думать о тех прежних ужинах.
– Поверить не могу, что у Элли будет малыш, – говорит Фредди.
Похоже, и в этом мире такое происходит.
– Точно, – вздыхаю я.
– А это значит, у нас будет беременная невеста.
Фредди жестом изображает огромный живот. Это скорее похоже на мистера Гриди, чем на беременную, но я все равно усмехаюсь:
– Ты прав.
На самом деле мне нравится мысль о беременной Элли, сияющей на свадебных фотографиях. Свадьба, а теперь еще и малыш… Как будто кто-то насвистывает мне из пространства: все меняется, девочка, все меняется… Но к счастью, кое-что остается неизменным: на Рождество мы всегда будем собираться за столом у мамы. Просто на следующий год нам придется потесниться и освободить местечко для высокого детского стула. Конечно, я прекрасно понимаю, что он или она к тому времени вряд ли будет уже сидеть на стуле. И еще я представляю, ощущая легкое головокружение, как меня станут величать тетей.
– Как ты думаешь, у нас тоже когда-нибудь появится малыш? – спрашиваю я с бурлящей надеждой, кладя ноги на колени Фредди.
Но это такая невыносимо горькая мысль…
Он включает телевизор, меняет каналы:
– «Доктор Кто»?
Я не отвечаю. Он что, уходит от вопроса? Не думаю. Мы множество раз говорили о детях, это вроде казалось само собой разумеющимся… Или это не так? Может, я спешу с выводами? Приказываю себе не глупить. Это просто индюшачья паранойя, от обжорства.
Не обращая внимания на мое раздражение, Фредди тянется к кофейному столику и хватает жестянку конфет «Куолити стрит».
– Мне казалось, ты сыт до отвала? – говорю я.
– Я никогда не бываю сыт настолько, чтобы отказаться от ириски, – отвечает Фредди.