– Должно быть, уже полночь, – выдыхает Джона.
Он неуверенно поднимается на ноги и тащит меня за собой.
Мы стоим плечом к плечу на моем переднем крыльце и смотрим в небо, наполнившееся жизнью, красками и светом, а из открытого окна дома напротив вырываются мучительные звуки «Auld Lang Syne».
Пусть забудутся прежние, давние встречи… Я слышу знакомые слова, по щекам катятся слезы. И никогда больше в памяти не всплывут…
Фредди никогда не уйдет из моей памяти. Чувствую, что вот-вот сломаюсь. Именно поэтому я и не хотела никуда выходить этой ночью. Не хотела слышать эту песню. Не хотела испытывать эти чувства. А теперь они на меня навалились, и все именно так плохо, как я и ожидала.
Мы с Джоной прислоняемся друг к другу, оба плачем и молчим, пока эта мрачная песня не подходит к концу и не раздаются крики. Пришел новый 2019 год.
– Слов нет, – горестно бормочет Джона.
Слышу дрожь в его голосе – и мое сердце разбивается в первый раз в этом году.
Прикусываю дрожащую губу. Я тоже не могу произнести что-нибудь обнадеживающее.
– Сварю кофе, – наконец предлагаю я. – Зайдешь?
– Я не должен. – Он закрывает глаза ладонью и трясет головой. – Это ни одному из нас не поможет.
Меня его слова ранят. Наша дружба подобна маленькой деревянной лодочке, которую с самого дня несчастья швыряют штормовые волны, колотя по ней гневом, горем и бесконечным разочарованием. Иногда мы взлетаем на гребень волны, хватаясь друг за друга, а иногда нас увлекает в пучину, и остается лишь гадать, не лучше ли выбросить другого за борт. Не единственный ли это способ выжить? Сегодня ночью, кажется, Джона принял окончательное решение и сделал свой выбор: его лодка не доберется до суши, неся на борту нас обоих.
– Прости, – шепчет он.
Джона понимает: мне нелегко это слышать.
– Может, ты и прав, – вздыхаю я, плотнее запахивая халат на своем заледеневшем теле.
Из дома на другой стороне улицы люди выплескиваются на тротуар, горят бенгальские огни, все поют и хохочут, мой кот пользуется случаем, чтобы выскочить из дома и удрать в более приятное место.
– Я должен уйти, – шепчет Джона, и взгляд у него пустой.
Он кажется больным, как будто его вот-вот вырвет. Он идет прочь сначала медленно, затем трусцой и вот уже мчится со всех ног, изо всех сил увеличивая расстояние между нами.
Я возвращаюсь в полутемный дом, в свою тихую одинокую прихожую, сажусь на нижнюю ступень лестницы, прислонившись затылком к стене. Уже девять месяцев прошло после смерти Фредди. За эти месяцы я могла выносить совершенно новое существо. Но не сделала этого. Наоборот, я потеряла свое любимое существо и теперь, в качестве неизбежного следствия, потеряла еще и одного из самых старых друзей.