— Еда будет через пару минут.
— Я вылезаю, — предупредил «Джон».
Разум подсказывал Александрии, что надо отвернуться, пока он переодевается, но она не стала отводить взгляд. Почему? На эту тему можно построить сотни теорий, но правдой будет банальное — ей просто не хотелось отворачиваться.
Переодевшись, «остроухий» встал, с немалой злостью пнул бумажный пакет в угол и подошел к зеркалу.
— Что серьезно?!! — донеслось искаженное респиратором из под полностью закрывающего его лицо капюшона. — Встречайте нового супергероя… Вот цветные-то будут рады!
В этот момент в комнату с подносом в руках зашла Доктор Мама, взгляд её пробежался по комнате, затем остановился на фигуре около зеркала.
— В Империи 88 планируется пополнение? — воскликнула она.
— Спокойно! — выставила вперед ладони Александрия и перехватила поднос из рук темнокожей женщины. — Это Джон. И моя вина, не посмотрела, что беру, взяла первое попавшееся.
— Я тогда пойду, — прошептала Доктор Мама и быстро вышла за дверь.
— Ты это специально, да? — проговорил Джон, вертясь перед зеркалом в классической белой накидке Ку-Кус-Клана.
— Нет.
— Надеюсь, ты мне расскажешь, как подобная вещь оказалась у вас на базе.
— И не надейся.
«А еще ему нужны темные очки или линзы, в его глазах тону даже я», — подумала супергероиня.
«Джон» внимательно рассматривал её секунд десять, затем кивнул и забрав из её рук поднос, уселся на пол. Устроившись по возможности удобно, он поднял крышку. Затем вновь поднял глаза на героиню:
— Это из-за моих ушей? Да?
— Нет, это все, что можно достать из овощей за две минуты.
— Поверю. — И принялся хрустеть морковкой, закусывая её капустными листами, прерываясь только на то, чтобы периодически выругаться. — Черт… Мать, мать, мать…
— Что не так.
— Да, поверить не могу, что мне это реально вкусно! А может я просто настолько голоден, что простая морковка кажется столь аппетитной.
— Что ты имел ввиду, говоря «цветные», ты расист?
— Я? — Он ненадолго задумался. — Скорее нет. А точнее, я не очень понимаю, что такое расизм вообще. — И вновь захрустел капустным листом.
— Поясни.
— На моей родине нет такой проблемы. Есть похожие, но именно такой и с таким накалом нет. Мне все равно, какая у людей кожа, если человек дерьмо, то мне плевать, какого это цвета дерьмо… А если человек хороший, то и тем более зачем делить по тону кожи и разрезу глаз. Но… — Он что-то хотел сказать, но передумал и вновь принялся за еду.
— Договаривай.
— Хорошо, — отложив быстро опустевший поднос в сторону, «эльф» в белой накидке, скрывающей его от макушки до пят, продолжил. — Но я не понимаю все эти ваши запреты на исследования. Науку-то зачем запрещать? Ну отличаются люди! Они и по полу отличаются, и по цвету кожи, да даже два народа, имеющих общие корни, но разделенные на несколько сотен лет, уже будут отличаться. И эти отличия не говорят, что кто-то лучше или хуже, они говорят что мы — люди, различны. Кто-то лучше в одном, кто-то в другом. Это факт, а меня тошнит, когда люди игнорируют факты.