— Но суть не в этом. Так ты не читал статью?
— Я играл на свадьбе в Бангоре.
— Так вот, суть в том, что они отвергли «Уорнера», с его большим жирным поцелуем, и отдались, сохранив невинность, мегакрупной записывающей компании, которая тоже любит Бога, как они, — он ухмыльнулся. — Угадай, какой?
— Какой? С кем они подписали договор?
— С Соломоном. Самая крупная рыба в пруду Господа Бога. Твои церковные певчие приняли предложение.
Алекс взглянул на часы, которые тянули долларов на шестьсот, не меньше.
— Но не в полном составе. Без первого гитариста. Он решил, что он атеист.
Эта новость ударила Куина, словно камнем в живот.
— На твоем месте я бы срочно крестился, — сказал Алекс. — Отдай душу в лоно Авраама, пока тепленькое местечко не увели из-под носа. Впрочем, погоди. Без тебя мы не сможем играть тут. Хотя Колин как-нибудь подменит.
Колин — девятнадцатилетний племянник Алекса, геолог, который играл на гитаре как девчонка.
Посягнувшая на их место группа приступила к проверке звука.
— А что, если нам всерьез впрячься… — начал было Алекс.
Эта тема возникала в их разговорах с неизменной регулярностью. Но дальше разговоров дело не двигалось. Ведь чего им хотелось на самом деле? Именно этого: разок в неделю примерить на себя неустроенную жизнь Куина, не прекращая откладывать круглые суммы на свои пенсионные счета.
Куин сказал:
— Пойди узнай, чего они так долго.
— Присмотри за вещами, — согласился Алекс.
Куин кивнул.
— Так ты смотришь? — уточнил Алекс.
— Еще как.
Алекс отчалил и присоединился к компании у дальнего конца барной стойки, там зашли в тупик переговоры между Ренни в новой футболке «Найк» и обтягивающих джинсах и Сэлом, который тыкал пальцем в свою книжку с графиком выступлений. Куин раздраженно, с присвистом вздохнул и собрался пойти вмешаться, но тот самый гитарист средних лет из конкурирующей группы пересек ему путь с лицом белым, как крахмал, и невыразительным, как здоровая пища.
— Куин Портер, верно? — сказал он.
Куин постоянно сталкивался с прежними напарниками из разных групп — их пути рано или поздно пересекались, обычно тех было не узнать: поднабрали килограммов двадцать, получили какой-нибудь полезный диплом или практичную профессию, отрегулировали самооценку так, чтобы перевесила несбывшиеся мечты.
— Простите? — ответил Куин.
Лицо незнакомца сначала покраснело, потом стало медленно разъезжаться: щеки задрожали, как желе, маленький рот приоткрылся, глаза, пронизанные лопнувшими сосудами, панически забегали.
— Все в порядке, приятель? — спросил Куин.
Незнакомец снова заговорил, точнее, сделал попытку: слов Куин не смог разобрать, и тут вдруг под этим искаженным лицом проступило другое.