— Как ты хочешь называться? Содиректор? Директор по развитию? Король дорог?
— Погоди, — сказал Куин громче, чем хотел.
Он сел на один из стульев, поняв, что они расставлены не случайно, как ему сперва показалось, а в определенном порядке. Четыре стула в ряд, один в стороне, рядом с «Телекастером», подключенным к усилителю.
— Чего годить-то? Это же повышение. Ты взлетел по карьерной лестнице.
Они проводят прослушивания. На место постоянного гитариста. С непорочной христианской душой и — что куда более важно — юным светлым ликом, который не изгадит собой обложку альбома. Конечно, они проводят прослушивания. Ясно, как дважды два четыре.
— Слушай, я назову тебя шеф-директором, если хочешь, — сказала Сильвия уже умоляюще.
Но он же музыкант: он хочет играть. В голове зашумело, возникла картинка: Дона — большой босс, с годами ее загорелые руки побледнели, покрылись пятнами, ее накачанные мускулы сдулись. Год за годом она закладывает брошюры в сортировщик, приклеивает ярлыки к каталогам детской обуви. Куин в своем деле — все равно что Дона в своем: насобачившийся, профессиональный, заменимый.
— Ты нужен мне, Куин, — сказала Сильвия. — Ты нужен мальчикам. Ты будешь для них опорой.
Как ни удивительно, но это, похоже, правда: вот они, эти четыре мальчика, стоят и ждут его ответа. Он нужен им, но не как музыкант, а как отец.
— Куин! Алло, ты на связи? Я жду твоего «да».
Если бы Белль могла слышать это: после стольких лет исполнилось-таки навязчивое желание ее отца, которое он часто высказывал: Куину Портеру наконец-то предложили «какой-то руководящий пост». У Куина мелькнуло подозрение, что восхищение песней Говарда Стенхоупа — это приманка, бартер, баш на баш. Но Куину совсем не хотелось быть персонажем из песни Говарда, человеком, который предъявляет свои претензии Господу и при этом имеет наглость обращаться к нему же с просьбой. Куину хотелось быть полной противоположностью. Куину хотелось быть — помоги ему Бог — Тедом Ледбеттером.
— Вся надежда на тебя, Куин, — сказала Сильвия. — Мы договорились, что это наше семейное дело, никаких чужаков.
— Но я не из вашей семьи, Сильвия.
— Почти из нашей, — сказала она, и вслед за этим одобрительно загудели мальчики.
Не мальчики, мужчины: четыре молодых человека, у которых рок прикипел к сердцу. Нет больше подростков, которым он когда-то советовал срывать с себя футболки. Пока Куин мотался с концерта на концерт, не успевая дух перевести, они двигались к своей собственной цели, не упуская ее из виду. Четыре черепахи против одного зайца. Озарение настигло его, как глас Божий из горящего куста: он восхищался ими.