л время на дольки механический метроном или, скорей, звуковой детонатор отсчитывал истекающие секунды.
— Почему именно детонатор? — нервно интересовалась Дафна. — Откуда такая метафора?
— Не знаю, — так же нервно отвечал я. — Понятия не имею. Детонатор, и все.
Возможно, метафора эта выражала собой напряжение тех апокалипсических дней. Как раз на исходе июля служба безопасности, рывшая носом песок, арестовала четверых операторов центра связи — все арабы, граждане Саудовского королевства, им было предъявлено обвинение в передаче средствам массовой информации секретных сведений о Контакте. Это обрушилось на нас как гром с небес. За какие-то пять-шесть часов атмосфера тревоги и подозрений сгустилась до осязаемости. Каждый вдох, каждый взгляд, каждое самое невинное замечание давались с громадным трудом. Мы вдруг перестали доверять друг другу. Тем более что к вечеру следующего дня стало известно, что исчез наш Юсеф (иначе — профессор Халид): на семинар Лорда он не явился, гостиничный номер был пуст, на территории Центра его обнаружить не удалось. Вот это уже просто сшибало с ног. Что произошло с Юсефом: похищен, бежал, связан с арестованными связистами (ведь от кого-то они должны были получать информацию), как он сумел выбраться с территории Центра, а если не выбрался и скрывается, значит у него еще остались сообщники?
Естественно, что наша группа попала в фокус внимания. Два дня шли допросы, которые полковник Буреску политкорректно называл «собеседованиями». Выматывали они не меньше, чем обследования у доктора Менгеле, и оставляли такое же отвратительное послевкусие. К тому же и результат их был нулевой: ничего подозрительного в поведении Юсефа никто из нас не заметил. Ну, повышенная раздражительность, нервность, ну считал (как, впрочем, и многие), что во всех бедах современного мира виновата Америка, ну полагал, что прибытие арконцев бросило на Землю зловещую тень — что здесь такого, в конце концов аналогичное мнение совершенно открыто высказывали и многие другие эксперты. Настроение у нас было подавленное: ползли слухи, что теперь нашу группу безусловно расформируют, что всех нас для перестраховки из экспертов отчислят и это позорное отчисление ляжет пятном на всю нашу дальнейшую жизнь.
Мы стеснялись смотреть друг другу в глаза. Мы чувствовали себя испачканными: никто не знал, что выдавили из другого на «собеседовании».
В этот памятный день ко мне заглянул Андрон Лавенков. Был поздний вечер, я сидел за компьютером, уныло просматривая бессодержательные текущие материалы, когда он осторожно поскребся в дверь.