Вот, опять. У нас с ним, значит, будет не только сейчас, но и еще какое-то «потом». Что, правда новый метод пикапа? Или он не только эмпат, а еще и этот, как у Филипа Дика, преког? Который будущее знает? Я хотела уже пошутить на эту тему, но не стала. И сразу поняла почему.
Мне хотелось, чтобы «потом» было, и я боялась его спугнуть. Фрэнк мне нравился.
– А ты действительно видишь жизнь Каракаллы?
Он кивнул.
– Но не вполне ясно. Как бы через запотевшее стекло. Я не знаю, какой масти была его лошадь. Как выглядел его семейный дом в Сирии. Где именно он жил в Британии. Но я вижу человеческий процесс, протекавший в этих смутных берегах…
– Мне уже хочется послушать, – сказала я и неожиданно для себя сделала ему глазки.
Ну, не «Глазки-Глазки» с большой буквы – но вполне себе. Фрэнк заметил и улыбнулся. Причем хорошо улыбнулся – не как самец, уверенный, что птичка уже у него в сачке, а так, словно он понимал, что это совершенно случайные глазки, не дающие никому никаких прав, и ему вместе со мной смешно, что они у меня вдруг состроились, и даже немного неловко, что он их случайно подглядел.
– Я думаю, – сказал он, – для этого еще будет время.
И тут я почувствовала, что чуть-чуть подтекаю.
В общем, тело жило своей древней мудрой жизнью – и уже взяло руководство процессом на себя. А кто я такая, чтобы вмешиваться в борьбу биологического вида за выживание? Я всегда в подобных обстоятельствах задаю себе этот вопрос, и отвечаю, что никто.
Андреас постепенно стал подавать признаки жизни. Он поднялся на четвереньки, добрался до музыкального центра и поменял программу. Заиграла гладкая амбиентная электроника, которую почти сразу перестаешь замечать и слышать.
– Ну как ты? – спросил Фрэнк.
– Мне вас сильно не хватало, – ответил Андреас. – Вы оттуда похожи на две…
– Эмодзи? – спросила я.
– Нет. Инкарнации.
Я так услышала – «incarnations» – и переспросила:
– Почему инкарнации?
– Carnations, – повторил Андреас отчетливо. – Две гвоздики, красная и белая. Ждут пчелок…
И захихикал.
Я сначала подумала, что Андреас мог уловить из своих психоделических глубин какие-то, как выражался Фрэнк, эмпатические волны – но потом сообразила, что он, скорее всего, просто слышал наш разговор.
В дверь постучали.
– Зовут жрать, – сказал Андреас. – Идите, тут неплохо кормят.
– А ты? – спросил Фрэнк.
Андреас только махнул рукой.
Помещение, где принимали пищу, выглядело впечатляюще. Это была комната с круглой прозрачной стеной, наполовину зашторенной от вечернего солнца. Стол тоже был круглым, и довольно большим – хватило бы, пожалуй, на весь штат короля Артура.