А с другой стороны, в тесном переулке еврейского гетто живет Шейлок. Он — чужой в этом городе. Закон против него, он носит желтую заплатку — символ, означающий, что у него нет прав, какие есть у других людей. Он живет один, без шумных празднеств, без многолюдных сборищ, без крупных трат; он живет ради своей веры, своего дела и своей маленькой, нежной дочери Джессики, которую любит больше всего на свете, потому что она — единственное, что осталось у него от его жены, его Леи. Он очень ее любил, свою Лею, с ее смерти прошло много лет, но он так и не женился. Он живет памятью о ней и заботой о своем ребенке.
И вот в один прекрасный день к нему заявляется другой мир — мир, который в остальное время лишь презирает, оплевывает, преследует его. Они приходят к нему одолжить денег. Вместо того чтобы сказать да или нет, он говорит и да и нет. Он наслаждается тем, что его враги в нем нуждаются, и предлагает им заключить необычный договор: если его враг, который в прошлую среду плюнул ему в лицо, который отшвыривает его со своего порога, словно приблудного пса, если этот враг не сможет вернуть ему одалживаемую сумму в определенное время и в определенном месте, то это даст ему, Шейлоку, право вырезать у врага фунт мяса там, где ему заблагорассудится! Совершенно безумный пакт! Сумасбродный пакт! Гротескный пакт, который нельзя воспринимать иначе, как дерзкую шутку. Ведь по замыслу драматурга это комедия, веселая пьеса про любовь. Сначала влюбленным чинят препятствия — сначала им угрожают, их запугивают, им усложняют и портят жизнь, сначала они с ужасом проходят через эту опасность, с трудом преодолевают эти препятствия, чтобы потом в финале песнь любви зазвучала еще слаще, еще проникновеннее, еще счастливее. И тогда все — словно сон в летнюю ночь! Тогда все так, как вы любите! Тогда вы получаете все, что хотели. Стало быть, в этой веселой пьесе, в этой яркой венецианской комедии необходим был темный персонаж, чтобы запугать влюбленных и держать их в страхе до тех пор, пока наконец пятое действие не откроется песней «Луна блестит. В такую ночь…» и не закончится дарением колец и счастливым отходом ко сну! Так и есть — Шейлок задумывался просто как мрачная фигура для контраста, как черный шут, злодей, одураченный упрямец. Но, но, но… невольно спрашиваешь себя: как же тогда получается, что его оправдательная речь звучит как обвинение?
Когда вы нас колете, разве из нас не идет кровь?
Когда вы нас щекочете, разве мы не смеемся?
Когда вы нас отравляете, разве мы не умираем?
А когда вы нас оскорбляете, почему бы нам не хотеть ответить вам?