Эти слова — «в настоящий момент» — прозвучали несколько двусмысленно. Но Каменщиков еще не мог представить, что же произойдет в недалеком будущем в жизни России, поэтому счел, что гадать не имеет смысла. Он подошел к двери и, выглянув в приемную, увидел, что там уже никого нет, кроме Полукарова. Пригласив его в кабинет, он сказал:
— Я прошу вас, товарищ Полукаров, отправиться в военно-революционный комитет и поставить вопрос о разрешении генералу Балуеву, согласно его просьбе, выехать не в Петроград, а в Москву. Передайте также, что я лично не возражаю, чтобы эта его просьба была удовлетворена.
Полукаров с любопытством посмотрел на него, на взволнованного генерала и молча ушел.
— Благодарю вас, подполковник, — Балуев отвесил поклон. — Вы мне разрешите уйти?
— Пожалуйста, генерал. Идите и собирайтесь в дорогу...
Балуев, вновь молча поклонившись, удалился.
На следующий же день Мясников направил телеграмму Ленину:
«В Минске завершен революционный переворот. Главкозап Балуев снят, штаб фронта в руках ВРК. Новый главнокомандующий вступил в исполнение своих обязанностей, и работа в штабе идет нормально. В некоторых пунктах начались переговоры о перемирии. Нами вырабатываются инструкции по ведению переговоров. На фронте и в тылу полный порядок и спокойствие. На 17 — 18 ноября созывается фронтовой съезд в Минске».
Однако еще через день он начал испытывать настоящую тревогу по поводу переговоров, ведущихся солдатскими комитетами дивизий и корпусов на их участках фронта.
Первыми такие переговоры начали вести гренадеры. 11 ноября, после получения обращения Ленина «Радио всем», новый корпусный комитет во главе с Евгением Конобеевым послал радиограмму штабу немецкого корпуса на участке Срубовских высот с предложением начать переговоры о перемирии. И уже на следующий день к пулеметчикам Карсского полка вышел немецкий парламентер с белым флажком и передал письмо командующего корпусом о согласии с предложением русских. Начать же переговоры предлагалось 14 ноября на железнодорожной линии Барановичи — Лида.
Оказалось, что немцы не только готовы подписать соглашение о прекращении огня на этом участке фронта до заключения общего мира, но даже заготовили соответствующий текст на немецком и русском языках. Но Конобеев и Марьин не согласились ограничиться пунктом о прекращении огня, а потребовали добавить еще и пункт о том, что войска обеих сторон не могут быть переброшены с замиренного участка на другие.
— А для чего нужен такой пункт? — удивленно посмотрел на них майор. Это был полный, довольно добродушного вида человек с лоснящимися красными щеками.