Пойдем, — сЧай взял ее под руку, — отойдем вон туда, там нет ветра…
Своим спутникам и вооруженным дежурном он коротко сказал что-то на языке
Островов, и те пошли на корабль.
От набережной спускалась вниз широкая лестница. Сейчас она была наполловину затоплена приливом, мраморные ступени четко просматривались в сине-зеленой, даже на взгяд холодной, воде.
Тонко, стеклянисто шуршали, колыхаясь и наползая друг на друга, прозрачные льдинки. Высокие гранитные стены отсекали ветер, здесь действительно было теплее, чем наверху. Но руки все равно мерзли: воздух сочился морозом.
Я вам оберег связала, — сказала Хрийз. — Я же обещала… А вы мне не сказали! сЧай улыбнулся, потер ладонью затылок. Ответил:
Так получилось… Не хотел тревожить тебя.
Ага, — сердито сказала Хрийз. — Я бы с ума сошла: вот вошли бы вы в отравленную воду, которая мне приснилась тогда, и что?
Логики в ее словах было минус ноль, Хрийз сама это понимала, и злилась на собственную косноязычность, не позволившую объяснить ситуацию получше. Она вытянула из внутреннего кармана свое вязание, и вдруг, как аль-нданна Весна и говорила, четко поняла, чего именно здесь не хватает и что делать дальше. Девушка наклонилась, подобрала округлую гальку, подула на нее зачем-то и вплела в подготовленную для камня узорчатую клеточку из тонкой стеклянной нити. Нить вчера, справедливо решив, что уже и так все пропало, и хуже не будет, выдернула из рукава собственной туники. Той самой. Туника и сейчас была на девушке, под свитером…
Вот, — Хрийз протянула оберег сЧаю. — Возьмите. И не снимайте.
Он улыбнулся, наклонил голову, пришлось встать на цыпочки, чтобы надеть свое творение ему на шею.
Будьте осторожны, хорошо? — сказала Хрийз. — Я не хочу, чтобы вы умерли, сЧай.
Он мягко перехватил ее руки, в замерзших пальцах тут же заныло от тепла его ладоней.
Я буду осторожным, — пообещал сЧай. — Раз ты просишь.
Врете ведь, — горько сказала Хрийз, отворачиваясь. — Не гулять же идете. На войну.
Корабль дал длинный гудок и два коротких. Заметалось над серыми горбами волн гулкое эхо…
Это мне, — сказал сЧай. — Пора.
Но сам не сдвинулся с места. Хрийз еще удивилась, чего он ждет, а потом вдруг поняла, чего… и сразу же стало жарко и страшно, а в памяти отдался эхом голос отца, старого князя: "Мой воспитанник, мой друг, моя опора. Я был бы рад назвать его своим сыном…"
Всего один шаг. Один шаг, обнять, и пусть все к черту катится… Но она почему не смогла сделать этого сразу. И секундное колебание убило последние остатки времени: с корабля раздался второй сигнал.