. А ЧК с самого начала, т. е. с 22 декабря 1917 года, занимало дом № 2 на Гороховой. Тем не менее, герой пускается в путь. Причина ясна — Бабелю нужна не ЧК, а библиотека Марии Федоровны. Поэтому герой (очевидно, по набережной Екатерининского канала) выходит на Невский и, миновав пересечение с Садовой, достигает Аничкова моста. Вот только, идя от Садовой по Невскому, совсем не нужно вступать на мост — дворец находится
перед мостом! Далее следует описание того, что делал герой на мосту:
«У Аничкова моста, у Клодтовых коней, я присел на выступ статуи. Гранит опалил меня, я положил голову себе на колени. <…>
Локоть подвернулся под голову, я растянулся на полированной плите, но гранит выстрелил мною, ударил и бросил вперед, ко дворцу».
Теперь мы знаем, что не «вперед», а назад… Но отметим и иные нестыковки: у Клодтовых статуй выступов нет, к ним лишь примыкает гранитная часть парапета моста. Присесть на этот парапет нельзя: он узок и, самое главное, весьма высок — в половину человеческого роста. И уж тем более, даже подвернув локоть, нельзя на него прилечь.
Так что Клодтовых коней Бабель, несомненно, видел, но вряд ли особо присматривался.
Зачем же они ему понадобились?
Герой рассказа еще не дошел до пересечения с Садовой, а его уже посещают невеселые мысли:
«— Так отпадает необходимость завоевать Петербург, — подумал я и попытался вспомнить имя человека, раздавленного копытами скакунов в самом конце пути. Это был Иегуда Галеви»>{347}.
Достоверных сведений о месте и обстоятельствах смерти Иегуды Галеви нет. Согласно легенде, впервые упомянутой Гдалией бен-Йосефом ибн Яхья в книге «Salselet ha-qabala» («Цепь предания». Венеция, 1587), поэт достиг Иерусалима, и в тот момент, когда он, целуя камни священного города, распевал свою элегию «Сион, неужели не спросишь, какова жизнь твоих изгнанников…», его растоптал конь арабского всадника.
Бабель говорит не о коне, а о скакунах, на что его могло подвигнуть созерцание четырех вставших на дыбы Клодтовых жеребцов. А учитывая, что в рукописи героя, сидящего на Аничковом мосту, посещают бредовые видения, после чего промерзший «гранит выстрелил» им, «ударил и бросил вперед, ко дворцу», то есть заставил двигаться с большой скоростью, иными словами — бежать, нетрудно увидеть здесь отражение знакомой ситуации:
…Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось…
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,