Ответ находим у писателя Георгия Мунблита, который в своих воспоминаниях о Бабеле прямо так и написал, что году в 1936-м:
«<…> утром я позвонил у дверей крохотного двухэтажного особняка в переулке у Покровских ворот. Бабель сам открыл мне, и мы прошли в большую комнату первого этажа, судя по всему — столовую. Здесь хозяин указал мне на стул, а сам устроился на большом, стоявшем в углу сундуке.
Об этом сундуке я уже слышал прежде. Утверждали, что Бабель хранит в нем рукописи, тщательнейшим образом скрывая их от чужих взоров и извлекая на свет только для того, чтобы поправить какую-нибудь строку или слово, после чего снова укладывает назад пожелтевшие от времени листки, обреченные на то, чтобы пролежать без движения еще долгие месяцы, а быть может, даже и годы.
Теперь, увидев сундук своими глазами, я окончательно уверовал в правдивость этой легенды»>{377}.
Так что с сундуком все ясно — Георгий Николаевич тоже был киносценарист и вполне мог поделиться воспоминанием с коллегой. Да и Каплеру ничто не мешало пролистать книжку Мунблита…>{378}
Но главное — это, конечно, страшная встреча на Лубянке, невидящие и неузнающие глаза Бабеля… Действительно, жуть берет!
Но пугаться не стоит, поскольку произойти такая встреча никак не могла. Ни при каких обстоятельствах. Потому что посадили Каплера — за растление несовершеннолетней Светланы Сталиной — 3 марта 1943 года. Бабеля к тому времени уже три года не было в живых. Но Каплер увлекся и об этом позабыл… Или не знал.
А еще Каплер рассказал Поварцову —
«что вскоре после смерти Сталина на каком-то литературном собрании Фадеев вспомнил отзыв „хозяина“ о бабелевском романе. Книга, мол, хорошая, однако издать сейчас (то есть в 1936–1938 гг. — С.П.) нельзя, разве что лет через десять. Для членов Политбюро и верхушки НКВД роман по указанию Сталина отпечатали в количестве пятидесяти экземпляров. Как официальное лицо и руководитель Союза писателей Фадеев пытался найти рукопись Бабеля и даже привлек к поискам Генерального прокурора СССР. Видимо, не получилось…»>{379}.
А вот это самое настоящее воспоминание, только из истории совсем недавней, от 16 мая 1967 года — письмо Солженицына IV съезду Союза советских писателей:
«Мой роман „В круге первом“(35 авт. листов) скоро два года как отнят у меня государственной безопасностью, и этим задерживается его редакционное движение. Напротив, ещё при моей жизни, вопреки моей воле и даже без моего ведома, этот роман „издан“ противоестественным „закрытым“ изданием для чтения в избранном неназываемом кругу>{380}