- А если по делу говорить, то в плен я вас возьму, отведу туда, куда вы и шли, и посажу на землю, - я кивнул в сторону купца, - он-то наверняка знает, куда вам надо селиться. На месте и обсудим. Ваши запасы вам и оставлю, оружие заберу, конечно. Со скотиной отдельный разговор. Но я вас выслушаю, обещаю. На земле будете долю платить, тоже обсудим. В общем, будем говорить, много. Я это люблю. За попытку побега - смерть, и беглецу и его родным, так что следите сами. Вот и все пожалуй, спрашивайте.
- А это... - старик, мучительно подергал кадыком, сморщился и, справившись с волнением, произнес хриплым голосом, - баб наших и девок, сильничать будете?
Подавшись вперед, вцепившись рукой в бороду, он впился глазами в мое лицо.
- Дочки? - он кивнул, не отрывая от меня глаз.
- И дочки, и внучки, и правнучки, малые совсем.
Хмыкнув, я покосился на свою охрану.
- Таур, иди сюда, - лучница подошла ко мне и ожидающе уставилась на меня.
- Вот скажи мне, старик, только честно. Девка красивая?
Селянин удивленно хлопнул глазами и, покосившись на лучницу, переспросил.
- Девка кто?
- Вот это девка, Таур зовут, у нас красавицей слывет, нравится? - Таур, услышав свое имя, мрачно зыркнула на старика, - у нас славится тихим нравом и красотой. Так как, нравится?
Глядя как у обоих людей выкатываются глаза, я отмахнулся от удивленной лучницы еще более помрачневшей. Моя охрана придвинувшись ближе, дружно перехватила оружие.
Побледневший старик, открыв рот, начал сползать на землю с бревна, вяло отмахиваясь от меня.
- Что ты, что ты, хорошая она у тебя, конечно, просто не знал, как они у вас выглядят.
- Вождь, что с этим человеком, что он хочет от меня?
- Да женится он хочет на тебе, говорит, что запала ты ему в сердце с первого взгляда. Я-то отказываюсь, а он вон как расстроился, аж на землю сел, говорит, не встану, пока не согласишься.
И обведя глазами замерших с выпученными глазами своих охранников, махнув рукой, произнес.
- Шучу я, выкуп обсуждаем, говорю, что у меня таких, как ты, много, всех зарежете.
Поймав за пояс рванувшуюся к старику Таур, посадил ее себе в ноги и удерживал ее так минут пять, пока у меня не было охраны. Так как орки, сообразившие наконец, что я им сказал, грохнули смехом. А это для не знающих, что это смех, выглядит устрашающе. По-крайней мере стоявшие на телегах люди и наблюдавшие за переговорами заволновались и запаниковали. Оба переговорщика сидели молча, побледнев и не шевелясь. А вокруг них скакали, катались по земле, выли, орали и хохотали, при это колотя друг друга, чем попало, три десятка орков. От лесу к нам мчались еще несколько десятков встревоженных воинов.