— Вы… хорошего же вы обо мне мнения, — Седрик глубоко вдохнул, загоняя глубже геттскую натуру. — Отец, — он укрепился, твердо взглянув в лицо короля. — Я не знаю, как тебе донесли, но я действительно долгое время искал романскую деву, о которой кричали глашатаи. Сегодня я ее нашел. Это юная женщина, которой не исполнилось двадцати зим. Она прекрасна, как… Я не могу подобрать сравнения. Словно ее черты ваяла сама Лия. Ее изумительная красота заставила меня… заставила меня забыть о моем проклятии. С ней одной я понял, как можно любить женщину. Я… она теперь носит моего ребенка. Я хотел бы просить твоего благословения на женитьбу. Если, — он дернул щекой, — ты откажешь мне, я все равно женюсь на ней и уеду к моему деду, Вартаре Толстокожему. Пусть гетты — дикари и кочевники, но там, во всяком случае, я не буду вам мешать!
Последнего говорить не стоило. Седрик понимал, что должен был сдержаться, но многолетняя обида вылилась в упрек.
Впрочем, непохоже, чтобы отец обратил на него внимание. Из всей речи младшего сына он вынес одно, то, что было наиболее важным.
Король вскинул руку, останавливая снова начавшего было говорить Седрика. От его равнодушного тона не осталось следа.
— Погоди, сын. Я не ослышался — эта женщина… непраздна от тебя? Ты… ты уверен?
Поймав на себе ошарашенный, неверящий взгляд старшего брата, Седрик впервые за всю беседу усмехнулся и, потянувшись, выпрямил кубок в его руке, дабы вино не пролилось на пол.
— У нее все признаки, из тех, что описывает в своем «Трактате о женском здоровье» великий асский целитель Абу Сина. К тому же, она сама признает, что затяжелела после… после нашей первой ночи. У меня нет… причин не доверять ее словам. Я взял ее девственницей. И… мне того не нужно, но ты, если желаешь, после рождения ребенка можешь подвергнуть его Испытанию Крови. Это будет сын, и он — от меня. Я это чую.
Король поднялся. Обойдя кресло, он, в свою очередь, отобрал кубок у старшего сына, который снова стал о нем забывать, и поставил на стол. Потом шагнул к Седрику. Лицо его излучало ровное спокойствие, как всегда. Но отчего-то младший Дагеддид попятился.
— Сын, — приблизившись, король опустил на плечо Седрика руку, для чего ему пришлось сперва поднять ее высоко вверх. — Если это не жестокая шутка, и если ты действительно уверен в том, что… Где теперь эта женщина? Ты привез ее с собой?
Де-принц улыбнулся. Он не мог припомнить, когда в последний раз отец с ним говорил так — без усталого презрения.
— Это правда. Эта юная женщина, Марика… Я оставил ее в своем лесном доме. У меня есть дом в пролеске у самой столицы. Она ждет меня там. С ней мой пес Черный — для охраны.