— Слушаю тебя.
Тон дознавателя был холоден. В нем не сквозило ни единой нотки нетерпения, но отчего-то Бьенку он испугал больше прежнего. Она закусила губу.
— Я… это… случилось почти две седмицы назад. Третьего дня был сильный дождь, а потом сразу — сильное тепло. Ну, у нас все знают, такое вот — к грибам. По обычности за грибками ходим с братом. Чтоб чего не вышло… Но Бертолф тогда заболел, и я… то есть, пошла одна.
Она обняла себя за плечи.
— Батюшка мой… большой охотник до жаренных мокрушек. Только их и… ну, кушает. А мокрушек как раз не было! Я обошла всю рощу — мне попадались и полянки, и птички, и подкорники. Мокрушек… не было ни одного. Я знаю, батюшка первым делом спрашивает, когда мы возвращаемся с грибами — мол, есть ли мокрушки. Они такие сладкие, в особенности если их жарить с сушеной приправой…
Инквизитор пристукнул надетым на палец железным перстнем по столу. Бьенка вздрогнула, оборвав себя на полуслове.
— До заката оставалось еще… ну, времени прилично, — сглотнув и перебирая пальцами по плечам, вновь заговорила она. Инквизитор смотрел, не отрываясь. Он ловил каждое движение ее губ, каждое подрагивание ресниц. Бьенка чувствовала его блеклый, изучающий взгляд, и никак не могла понять, отчего ей так страшно. Ведь она не была ни в чем виновата. — Мне подумалось ненадолго сбегать к заброшенной сторожке. Ее построили на границе рощи и этих… ну, восточных холмов. Конечно, к этим холмам ходить запрещено с тех пор, как… как через них прорвалась одна из тварей. Хотя раньше они, холмы то есть, считались непроходимыми. Но тварь прорвалась и сторожку бросили. Мол, опасно. Капитан Вилдэр… помнится, сделал сторожевой пост ближе к выходу из рощи. Говорил… ну, он батюшке говорил, не мне. Если, мол, твари снова начнут прорываться через холмы, этот пост они все равно не минуют. Ну, а к сторожке мы просто не ходим. Вдруг там окажется еще какая-то тварь. Но грибов там всегда очень много. И… я решила… как это говорят… рискнуть.
Роман чуть сдвинулся вперед. Бьенка бросила на него беспокойный взгляд.
— Я прошла через всю рощу и вышла к холмам. Из-за них уже видно… ну, эту… Прорву… если влезть на дерево. А мокрушки — их там завсегда пруд пруди. Вокруг этой самой сторожки, и за ней особенно.
Инквизитор потер лоб ладонью. Бьенка заторопилась.
— Уже… уже все. Я пошла к сторожке. Почти дошла и потом вдруг вижу — дым. Дым из трубы. Ну, в сторожке которая… А ведь, смекаю, туда давно никто не ходит.
В блеклых глазах посланника Святейшего впервые промелькнула тень интереса.
— Сперва мне подумалось — кто-то из наших. Я даже обрадовалась — счас, мол, окликну, и не так будет страшно. Жутковато там, конечно… Но потом… как какое-то… ну, это… предчувствие. Дай, думаю, посмотрю сперва — а кто там. Подкралась, значит, тихонько. Как пошныриха… И… и заглянула в окно.