* * *
Когда Иисус вновь открыл глаза, толпа стала гораздо меньше – солнце жгло невыносимо, зрелище казни было привычным.
Иуда так и не двинулся с места. Тело отказывалось повиноваться, встать он не мог. Чтобы не видеть искаженного мукой лица Иисуса, он отвернулся и стал рассматривать зрителей. Лица были все те же – жестокие, злорадные, равнодушные. Вдруг среди толпы он заметил сыновей Зеведеевых, притаившихся за чужими спинами. Рядом с братьями возник Симон Зелот. Ученики скорбно прижались друг к другу, Иоанн, было, заплакал, но каменотес утер ему слезы, взял братьев за руки и повлек в первые ряды. Они протолкались к самому оцеплению, замерли, безмолвно сжигая глазами распятие. Иисус не видел их. Он смотрел куда-то вдаль. Иоанн не выдержал.
– Учитель!.. Равви, мы здесь!.. – пронзительно закричал он со слезами.
Назарянин услышал, обернулся. В его глазах вспыхнула радость. Он отыскал их среди толпы, несколько секунд вглядывался каждому в лицо, чуть улыбнулся, с трудом разлепив губы, потом сделал знак: «Уходите!». Иаков отрицательно покачал головой, Иисус повторил приказ, вся троица покорно склонила головы и, часто оборачиваясь, побрела прочь.
Тронуть их не решались. Римлянам до учеников осужденного не было никакого дела, вид Симона, сжимавшего нож, внушал страх, люди невольно расступались перед ним. Иисус смотрел вслед ученикам, пока они не скрылись. Его голова снова поникла.
* * *
Погода стремительно портилась. Резкими порывами стал налетать ветер, горизонт постепенно затягивали свинцово-черные тучи, в воздухе повисло угрожающее безмолвие.
Тревожно поглядывая на небо, последние любопытствующие заторопились вниз.
Иисус в третий раз открыл глаза. Вершина почти опустела. Он увидел только Магдалину, неподвижно распростертую на земле, легионеров и палачей. Назарянин поднял взгляд к небу, оно было затянуто плотными тучами.
Вдруг глаза распятого остановились на какой-то далекой точке. Оглянувшись, Иуда увидел: на гору неторопливо поднимается всадник, в котором он узнал Афрания. Начальник тайной службы легко спрыгнул с седла, бросил поводья ближайшему солдату, быстро направился к центуриону.
Тело Иисуса напряглось, из груди вырвался сдавленный мучительный крик:
– Господи! Боже мой! Для чего ты меня оставил?
Все разом обернулись. На правом столбе безумно захохотал разбойник, Мария вскочила и кинулась к кресту, но двое легионеров удержали ее. Начальник тайной службы несколько мгновений внимательно рассматривал проповедника, потом кивнул центуриону. Тот жестом подозвал палачей. Иуду крик Назарянина заставил рухнуть ничком.