* * *
…Поручик Огуренков расположился на корме баржи и смотрел на реку.
Вода несла мимо мусор – ветки, щепки, пучки соломы. Левее, на мелком месте, пронизанном солнечными лучами, стайками метались какие-то головастики и, время от времени, проскальзывали силуэты рыб покрупнее. Эти скользили неслышно иногда стремительно бросаясь в стороны, охотясь на скользивших над водной гладью стрекоз.
С одной стороны до берега было метров двести быстрой воды, с другой- все четыреста. Если аккуратно высунуться из-за надстройки, то можно разглядеть, как по ближнему к барже берегу ходят какие-то люди. Хотя, что значит «какие-то»? Красные там ходили. Им наверняка хотелось попасть на остров даже сильнее, чем ему, поручику, исчезнуть отсюда. Складывалось впечатление, что они знали, что везет баржа.
«А возможно и правда знали», – подумал офицер. Сейчас, когда Белая Армия под ударами Красных откатывалась к Крыму, многие начали задумываться о будущем и искать возможность подстелить себе соломки. Все могло быть…
Этот безымянный осколок тверди до позавчерашней ночи оставался необитаемым, а вот теперь тут обитали поручик и еще с полсотни его подчиненных.
Кусок земли посреди реки оказался не велик и не мал – узкий, длинный, плоский как стол и только по краям кое-где заросший камышом. На одном его конце его, накренившись стоял аэроплан, а на другом, на четверть, наверное, вылезшая на песок – самоходная баржа, на которой поручик и сидел.
Он невесело вздохнул. Позавчерашней ночью это плавсредство кто-то из команды, наверняка державшей сторону красных, намеренно посадил на мель и теперь генерал Крейц не дождется ни патронов, ни снарядов, что они везли, ни двух броневиков, брошенных на усиление отряда полковника Ярыгина. Собственно, и аэроплана генерал тоже не дождется. Посланная на розыски пропавшей баржи, обстрелянная красными машина при посадке подломила шасси и теперь вокруг нее, словно вокруг заболевшей любимой лошади или собаки, ходил капитан Бунин. Починить шасси было бы самым простым делом, окажись где-то поблизости хотя бы деревенская кузня, но на острове не нашлось ни деревни, ни кузницы, а это значило, что ничего не получится. Руганью, пусть даже на трех европейских языках, машину не починить и в воздух не поднять…
Команда баржи, видя такое дело, не дожидаясь разбирательства кто тут прав, а кто виноват, разбежалась, в смысле уплыла (что такое для хорошего речника двести метров спокойной воды?), а вот им, верным присяге, оставалось сидеть и ждать помощи. Он не сомневался, что помощь придет, но вот придет ли она вовремя – это вопрос. Сразу же после неудачной попытки стащить баржу в реку, поручик послал пятерых в штаб с донесением и теперь ждал. Только непонятно – успеют ли?