Там она отпускает меня, наклоняясь, чтобы проверить воду рукой, и закрывает краны. Я чувствую себя ребенком, когда Энни бережно снимает с меня полотенце и вешает его на крючок, кивая на мои трусы и лифчик. Я молча снимаю белье, забираюсь в ванну и, погружаясь в горячую воду, радуюсь, что густая пена скрывает мою наготу.
– Энни, расскажи мне, что произошло. Я должна знать.
– Поговорим внизу, когда ты согреешься, – отвечает Энни.
– Нет, – мотаю я головой, – сейчас. Это же была не мама, правда?
Энни хмурится и тихо произносит:
– Боюсь, что все-таки она.
– Нет! – Я издаю истошный вопль, закрывая глаза и глубже погружаясь в воду. Когда я снова открываю их, то вижу перед собой ту же душевную боль на лице Энни. – Ты знала! Ты все это время знала, что она сделала. Это ты посоветовала им уехать с острова?
– Нет, твои родители решили это сами.
– И ты столько лет лгала, покрывая ее? Почему?
– Я очень любила твою мать, – просто говорит Энни. – Я вас всех любила. То, что она сделала, может, было и неправильно, но… – Энни делает паузу, подтягивая к себе плетеный табурет, стоящий возле ванны, и неловко присаживается. – Я не верю, что она хотела этого, произошел несчастный случай. Твоя мама очень испугалась.
– Разумеется, – бормочу я, еле сдерживая слезы. – После того, что она сделала.
Энни пристально смотрит на меня, однако ее лицо ничего не выражает, и я не могу понять, что у нее на уме.
– Ты знаешь о Бонни?
– Да, – отвечает она.
– Кто еще знает? – Я начинаю плакать.
– Никто. В целом свете – никто.
– Кроме Боба и Руфи.
– Да, кроме них.
– Господи, я не верю в то, что они все сделали! Это ты помогла маме и папе переехать на остров? Папа сказал, что они знали тебя и раньше.
– Да, я им помогла, – спокойно отвечает Энни.
– Зачем? – недоверчиво переспрашиваю я. – Зачем тебе это понадобилось?
– Много лет я была знакома с твоей бабушкой. Она была мне хорошей, верной подругой. Однажды она сделала для меня то, чего я никогда не забуду. Она спасла мне жизнь. Уберегла от человека, который мог серьезно навредить мне. Поэтому, когда она попросила меня об ответной услуге, я не колебалась ни секунды.
– Так это бабушка все придумала? – спрашиваю я сквозь слезы.
– Она видела, как эти семьи жили в трущобах. Ты даже представить себе не можешь: обои отваливаются с отсыревших стен, дыры в половицах. Твоя бабушка часто говорила мне, что это было похоже на жизнь в зоне боевых действий. Порой дети вшестером спали в той же грязной комнате, где они ели и мылись. Однажды она застала свою подопечную с младенцем на руках, когда та пыталась остановить бульдозер, сносивший ее дом. Нищета была ужасающей, но, по крайней мере, большинство матерей старались заботиться о своих детях. Однако, представь, были и те, кто надолго оставлял младенцев одних или принимал наркотики. Твоя бабушка по долгу службы знала каждого из них, в том числе и тех, кто не мог присматривать за своими детьми.