Мы много гуляли с ней по сосновому лесу, прекрасному, похожему на колонный зал. Ей очень к лицу ее платья, она сама шьет их, обычно светлые, бежевые или цвета слоновой кости. Особенно одно из шелкового муслина – открытый ворот и рукава с широкими полосками кружев, а все платье отделано цветочной вышивкой розово-зеленых, очень натуральных тонов. Я спросил ее, сама ли она вышивала, она рассмеялась. Оказывается, эта ткань досталась ей чуть ли не от прабабки, та привезла ее из Англии еще в начале прошлого века, она должна была пойти в приданое дочери, но рождались только мальчики, поколение за поколением, и вот первой девочкой в семье оказалась Эдит, и ткань, пролежавшая в сундуке больше сотни лет, досталась ей.
С удивлением я увидел, что ее волновали те же вопросы, что и меня, о выборе Пути или обреченности на этот Путь, о правильности или ложности выбора, о мире и нашем месте в нем, о единстве и разъединенности. Но она искала ответы скорее интуитивно, а не как я, разбивая свой разум о нагроможденья бумажных истин.
Фальшивой мудрости забудь уроки,
Теперь наставники твои – сосна и вереск.
Из книг твоих любимых лжепророков
Мы славный разожжем костер на берегу,
Под ветром весело огонь запляшет…
Это ее стихи. Написано это было по-немецки, но я, как смог, перевел. Вот так я и прожил это лето, забросив «фальшивую мудрость» за печку.
* * *
Павлушу Кудимова приняли в Реальное училище. Александра, гордись свои учеником!
Как только я вернулся из Райволы, Вениамин стал предпринимать попытки съехать с моей квартиры. Говорил, что у него неплохой заработок в его мастерских, плюс деньги за сдаваемые внаем комнаты в их собственном доме в Мартышкино, и, значит, он вполне может позволить себе снять жилье в городе для своего семейства. Я всячески сопротивлялся этим его попыткам, мотивируя то так, то этак. А потом просто сказал, что мне самому нравится, что они живут со мной, нравится видеть и его самого за столом во время вечернего чая, и приветливую улыбку Ксении, что они наполнили мой дом теплом, и теперь снова возвращаться к былому одиночеству в пустых комнатах мне было бы совсем не радостно. И если переезжать они решили не потому, что жить со мной им просто надоело, то пусть, пожалуйста, останутся. Тогда Кудимов стал настаивать, что будет платить мне за комнаты, что продолжать оставаться моим нахлебником он не хочет.
– За что же ты собираешься платить мне, друг мой? За мое удовольствие видеть вас, разговаривать с вами, решать вместе какие-то возникающие проблемы и вместе радоваться нашим маленьким победам? Хорошее дело. Представь себе, что в театре актеры бы платили зрителям, за то, что те получают удовольствие от представления. Это даже смешно.