Доехали мы быстро, поднялись на второй этаж в квартиру, и здесь уж нас встречал и ловко делил на два потока, не знаю, как его назвать, но по гордости осанки и безошибочности в распознавании входящих, пожалуй, мажордом, гостям предлагалось пройти направо в комнаты, а артистам – налево, туда, где можно переодеться к выступлениям. Я вместе с баулом был причислен к артистам и величественным взмахом мажордомовой руки отправлен налево. Шубы и пальто принимала у господ артистов престарелая гардеробщица в черном платье, и они, одежды наши, исчезали за какой-то невысокой дверью, мы же потоком следовали далее по коридору, пока не вплывали в достаточно просторную залу, где по центру был накрыт стол, но без стульев, по-фуршетному. Тут Жозефина меня покинула и, подхватив свой баул, упорхнула куда-то, я же остался кружить вокруг стола вместе с другими. Здесь было человек десять-двенадцать, более мужчин, но были и три дамы. Дамы в отличие от нас были одеты весьма броско. Мужчинам что, одеться гораздо проще, хотя, допускаю, скучнее, все мы были в основном в визитках, правда, один господин украсил себя ярким, попугаечно-зеленым с золотым орнаментом галстухом, да двое было в поддевках, патриотически. Дамы же, собравшись вместе у окна, напоминали то ли летнюю клумбу, то ли сцену из «Принцессы Турандот», одна в лиловом, отделанном широкими полосами розоватых кружев, с огромной розой на поясе, другая вся в сиреневом газе со полупрозрачным шлейфом, маленькая золотая шляпка, с коей спускались до груди нити бус, возможно жемчуг, а третья в платье из разноцветных асимметричных кусков, тут и зеленый матовый бархат, и блестящий шелк, что-то опять же сиреневое, голубое и еще вдобавок отделка белым узким мехом. Допускаю, что все они, и дамы, и мужчины, были весьма известные люди искусства, но в лицо я никого узнать не мог.
Выпорхнула откуда-то Жозефина в облаке белых кружев и чего-то бирюзово-струящегося, самая прекрасная и здесь, и где бы то ни было. Только подошла ко мне, как в зале объявилась дама в глухом платье с большими розами, вышитыми по линии талии, и черной полупрозрачной накидке, была она уже очень пожилой, но и стать ее, прямая до невозможности спина, и походка, выдавали в ней аристократизм, породу. В руках у нее была стопочка небольших распечатанных афишек. И первым делом она направилась к нам, вернее к Жозефине:
– Здравствуйте, вы – Жозефина Карабас? Вы ведь первый раз здесь у нас? Вот, возьмите программку, здесь есть номер вашего выхода. А вы? – она обратилась ко мне.
Прежде чем я успел придумать хоть что-нибудь, Жозефина уже нашлась: