– Так что, судите сами, мы с братом все-таки французы, хоть и не полные, зато дважды, и по прадеду, и по бабушке.
Авто свернуло с Малой Морской в Гороховую и остановилось возле моей подворотни. Пора было прощаться. Но как же не хотелось мне расстаться с ней. И я, недолго думая, предложил проводить даму.
– Послушайте, Жозефина Матвеевна, вы, конечно, подвезли меня до дому, благодарю, но позвольте, я все же провожу вас.
Она улыбнулась:
– Таким образом меня еще не провожали, чтобы на моем авто, и я же за рулем. Ну что ж, извольте.
И мы опять поехали. Но на этот раз ехать оказалось совсем близко, обратно на Малую Морскую, через Исаакиевскую площадь, затем мимо почтамта. Машина остановилась около маленького двухэтажного каменного дома почти в самом конце улицы, за ним был лишь угловой особняк, роскошный, с гербом на скругленном углу под крышей. Далее, на переулке – казармы, сейчас в них расположились кексгольмцы. Оказывается, женщина, которой бредил я вот уже почти год, живет совсем рядом. А ведь я хожу тут чуть ли не каждый день, и вот надо же, не привелось ни разу случайно встретиться. Поистине, неисповедимы пути, нет, не господни, наши, человечьи пути. Надо было так закрутиться жизни, что встретил я Зеботтендорфа, что убил он несчастного доктора, что вышел на меня господин Карбасов, и все это привело меня к ней. А если бы столкнулся я с ней здесь, у Почтамта, или на Конногвардейском, что бы было? Даже если бы узнал ее, осмелился бы подойти? Вряд ли.
– Поможете мне ворота отпереть, замок подмерзает, ключ поворачивать тяжело.
Я выбрался из автомобиля, подошел к воротам. Это были высокие деревянные двустворчатые ворота в таком же высоком глухом заборе, совсем простом, деревенском. И сам дом, хоть и был кирпичным и оштукатуренным, выглядел по-деревенски, с низко расположенными окнами первого этажа, заглянуть можно, и крышей, крытой посеревшим от времени тесом. Мне с трудом удалось провернуть большой стальной ключ в замочной скважине, щеколда с внутренней стороны отошла, и я потянул створки на себя. Они неожиданно легко и беззвучно открылись, петли хорошо смазаны. Жозефина въехала внутрь двора и остановила авто у дровяного сарая. Я так и стоял у распахнутых ворот снаружи на улице. Надо было уходить.
– Евсей Дорофеевич, может быть, чашечку чая?
Да, конечно, хоть чая, хоть воды, лишь бы остаться с ней еще хоть какое-то время. Но вслух я сказал:
– Поздно уже, вы, верно, устали.
Забрав у меня ключ, она за рукав потянула меня во двор.
– Ну что вы, я не устала вовсе, обычно в полночь жизнь только начиналась. Я имею в виду, когда я ходила в «Бродячую собаку». К двенадцати часам только-только начиналось настоящее, стихи, разговоры… Давайте запрем ворота, и я вас угощу очень вкусным китайским красным чаем.