Постепенно стали расходиться остальные люди. Сегодня они будут рыдать, вытаскивая тела родных из Рефрижератора и наспех забрасывая их песком. Следующего аукциона – если он теперь вообще состоится – нужно будет ждать слишком долго. Сыворотка тут уже не поможет, да и средств на столь длительную аренду ячейки вряд ли у кого хватит.
Но ничего. Назавтра люди поостынут и придут в себя. Им придётся это сделать. На сантименты нет времени. Следует похоронить мёртвых и жить дальше, иначе очень скоро сам превратишься в мертвеца…
…Надев потёртый противогаз, мэр-аукционист брёл по пустынным улицам. Он двигался медленно, через силу – ветер сбивал с ног, и каждое движение давалось с трудом. По пути ему попадались домики: и целые, ещё ровные, и покосившиеся, с первыми следами разрушений, и совсем обветшалые, которые не сегодня – завтра рухнут на голову своим обитателям. Но пока четыре стены поддерживали крышу, можно было жить. Была надежда. Не важно на что, главное – надежда.
А это значит, что не всё ещё было потеряно.
«Конечно, быть бедным – плохо, – в который раз подумал мэр. – Но это всё же куда лучше, чем быть мёртвым».
– Ты звал меня, мудрец?
– Да, ваша милость. Я должен вам кое-что показать.
Уже по одному только голосу своего советника король Артур понял: что-то не так. Что-то плохое случилось. Или должно было случиться.
Мерлин – седовласый старец, согбенное тело которого, как всегда, было закутано в длиннополую мантию, стоял у окна и глядел куда-то вдаль. Интересно, что мог он увидеть из своей башни в столь поздний час? Только лишь огоньки, неторопливо двигавшиеся взад-вперёд по стенам крепости, – зажжённые факелы часовых. Огоньки и полночное небо, усеянное звёздами.
– Подойдите ближе, ваша милость. Вон там.
Король повиновался. Если и существовал на свете человек, которого он слушался беспрекословно, то им был Мерлин. Слишком уж часто предсказания этого мудреца выручали и самого короля, и всё королевство.
Артур подошёл к Мерлину и встал у него за спиной.
– Что там, Мерлин?
– Я почувствовал нечто очень нехорошее, ваша милость. Нечто зловещее. Оно идёт сюда. Вон, глядите. – Крючковатый палец указал в сторону луны. – Это знак. Предвестие беды. Сегодня я видел кровавый закат. А это – кровавая луна.
Диск, повисший над погружённой во тьму землёй, и впрямь был каким-то необычным. Не янтарным, как всегда, не бледно-серебристым, как в особо красивые дни полнолуния, но пурпурным, с красноватым отливом. Он походил на заплывший кровью глаз под невидимой хмурой бровью, неотрывно наблюдавший за живыми тварями подлунного мира. Он словно раздумывал, кого бы проклясть, кого погубить, а кого свести с ума.