«Спасибо тебе, Астов. Значит, поднажал ты на своего знакомого. Теперь с этим можно работать».
Тайнова посмотрела на часы, маленькая стрелка которых неумолимо подползала к пятичасовой отметке. Она сделала глубокий вдох и такой же глубокий выдох, пытаясь понять, сколько времени ей потребуется, чтобы добраться до детского дома № 26. Девушка машинально потянулась к трубке сотового телефона, но тут же отбросила эту идею: звать на помощь некого, да и незачем. Тайнова всё равно никому не доверяла так, как себе, и ехать нужно было самой. Её затошнило – то ли от мысли, что снова придётся садиться за руль, то ли от температуры и слабости во всём теле. Голова безжалостно болела, кровь пульсировала в висках, а боль в горле начинала приносить всё больший дискомфорт.
Ева достала пузырёк с антибиотиками из выдвижного шкафчика стола и с усилием проглотила горьковатую пилюлю. Жалеть себя времени не было, и она неохотно нажала на кнопку своего рабочего телефона.
– Танюша, позвони, пожалуйста, в детский дом номер двадцать шесть и договорись о встрече с директором этого заведения. Скажи, что я буду через час или полтора часа. И сделай полупрозрачный намёк, что если я его там вдруг не застану, то тогда с ордером и отрядом полиции приду к нему домой. Хорошо?
– Конечно, стоит обозначить тему встречи?
– Нет. Просто скажи, что это очень важно.
– Хорошо.
Телефон отключился, а Ева в очередной раз схватила со стола свой скомканный плащ и вышла из кабинета.
* * *
Угнетающее зрелище ещё не совсем начавшейся, но уже упущенной жизни. Обветшалые стены, унылая площадка, которая вроде как детская игровая, но совсем не игровая и не детская. Обшарпанные потайные уголки, где курящие подростки вроде как прячутся от взрослых, а вроде как и нет. Их глаза наполнены непониманием, болью и злостью. Злостью на окружающий мир. Тот мир, который уже заведомо считает их виноватыми во всех смертных грехах, хотя они ещё ничего и не сделали. Как ничего не сделали они и своим родителям, которые с таким лёгким сердцем оставили их выживать в этих импровизированных тюремных стенах.
Ей было знакомо это чувство, она помнила те мысли, которые могут прийти только на заднем дворе школы-интерната, когда ты смотришь через металлическую решётку забора на проходящих мимо счастливых родителей с ребёнком и думаешь: «А у меня такого уже никогда не будет. Не будет его, счастливого детства».
Тайнова тряхнула головой, стараясь отбросить тревожные воспоминания. Она вышла из машины, поуютнее закуталась в плащ и пошла на встречу с директором детского дома № 26. На пороге главного входа её ждала молодая женщина с пышными формами и коротко подстриженными волосами розоватого оттенка. Женщина выглядела приветливой, смущённой и напуганной одновременно. Первой представилась Ева: