– Никакого, – честно признался Ромка, как загипнотизированный, не отводя взгляда от перекошенного лица тетки. – Только не ешьте нас, – внезапно попросил он. Получилось это как-то по-детски, жалобно. И Ромка почувствовал, что он готов провалиться сквозь землю от стыда и смущения.
– С чего это я тебя есть должна? – изумилась тетка.
– Ну, вы же баба-Яга, – пробормотал Ромка.
– Не Яга, а Ядвига, – наставительно произнесла тетка. – Терпеть не могу, когда мое имя сокращают. Что за фамильярность. И кто вас воспитывал? – недовольно спросила она.
– Тебя, так и быть, есть вас я не буду, – усмехнулась Ядвига. – А вот от кролика бы не отказалась, – пристально глядя на притаившегося в траве Краблика, сказала она.
– Это перевертыш, – торопливо просветил ее Ромка. – Он на самом деле человек, да к тому же совершенно невкусный.
– А не врешь? – молниеносно хватая канюка за уши и держа его на весу, сурово спросила Ядвига. – А ну-ка, прими свой истинный облик, – приказала она, тряхнув бедного Краблика.
– Я так просто не могу, – жалобно пискнул Краблик. – Меня должна поцеловать принцесса, и тогда я стану человеком, – быстро соврал он.
– Можно подумать, у принцесс дел других нет, как с тобой, лохматым, миловаться, – фыркнула Ядвига, разжимая пальцы.
Освободившийся Краблик предусмотрительно отпрыгнул подальше от жены Лешего и прижался к Ромкиным ногам. Тут он чувствовал себя в относительной безопасности.
– Ладно уж, обойдемся без крольчатины. Давай мухоморчики, – великодушно произнесла Ядвига, обращаясь к мужу.
– Я это… того. Забыл я, – покаянно свесив голову, пробормотал Леший, мелкими шажками отступая в сторону леса. – Я сейчас, мигом, засмеши меня енот.
– А ну иди сюда! – зычно призвала его грозная супруга. – Люди добрые, да что же это делается! – без всякого перехода заголосила она. – У всех мужья как мужья. А я, бедная-несчастная баба, живу на отшибе, в избушке на курьих ножках! Нет, чтоб выстроить себе избушку на лебединых, ну, на худой конец, на гусиных лапках. Могли бы как приличные люди в отпуск на море поехать, поплавать в свое удовольствие.
– Ягодка, зато я билеты на фестиваль раздобыл, – попытался утихомирить свою разбушевавшуюся половину Леший. – Попугал тут одного путничка. И делать-то ничего не делал, так, постонал немножко. А он слабенький оказался, пустился наутек и котомку свою под деревом оставил. Я за ним километра два гнался – отдать хотел. Да куда там, так сиганул… Ну, а в котомке эти билеты лежали.
Леший распахнул кацавейку и принялся нервно ощупывать карманы. Вскоре его лицо прояснилось, и он, вытащив два скомканных грязных листочка, протянул их жене.