– Вот, проходите, располагайтесь. Можете чайку с баданчиком попить, – отодвигая тарелки с остатками завтрака и ставя на стол кружки сомнительной чистоты, гостеприимно предложил Леший. – Или крылышки летучей мыши поглодать.
– Денег у нас не сильно много, вот и не можем себе позволить приличного домового, чтоб за порядком-то следил, – пояснил Леший, заметив ужас, отразившийся на лице у Вельки при виде такого бедлама. – А с приходящих-то какой спрос, – пожаловался он.
– Да вы не волнуйтесь, идите по своим делам, – успокоил его Ромка. – Только возвращайтесь побыстрее, а то мы сильно торопимся.
– Ничего сложного, просто посидим немного с этим младенцем, и пойдем дальше, – неуверенно сказал Ромка, как только за Лешим захлопнулась дверь.
Но не успели его спутники ничего ответить на эти утешительные слова, как тихое сопение прекратилось, из корзинки послышалась возня, и вся комната наполнилась пронзительным детским криком.
– Что это такое? – по привычке прижав уши к щекам, прошептал Краблик.
Из стоящей на полу плетеной корзинки показалось чумазое, заплаканное лицо маленького абрадарца. Пухлыми ручками он принялся размазывать по щекам слезы и, заходясь в истерике, отчаянно задрыгал ногами.
– Сделайте же что-нибудь, – взмолился Краблик. – Сил нет терпеть этот крик.
– Велька, давай же, иди к нему, – подталкивая сестру в направлении корзинки, произнес Ромка.
– Почему это я? – возмутилась Велька, зажимая уши руками. – Сам иди.
– Ты же девочка, – укоризненно напомнил ей Ромка.
– А ты находишься с ним в одной возрастной группе, значит, вы скорее найдете общий язык, – тут же съязвила Велька. – И вообще, забыл, что ты меня сегодня простудил? Я больная, мне к ребенку нельзя. Апчхи, – неправдоподобно чихнула Велька.
Вопли младенца становились все более громкими и невыносимыми. Его маленькое личико приняло ярко-бордовый оттенок перезревшей вишни, и Ромка подумал, что если Ядвига застанет своего ребенка в таком состоянии, то нянькам точно не миновать кипящего котла.
Окинув взглядом своих соратников, Ромка понял, что на их помощь рассчитывать не приходится. Тень с видом мученика взирал на орущего малыша, скорбно прижав к груди свои тонкие длинные руки. Краблик, прикрыв глаза, забился в угол, и его уши нервически подергивались в такт диким воплям младенца. А Велька, брезгливо скривившись, стояла посреди избушки в позе истукана, всем своим видом демонстрируя полное отсутствие материнских инстинктов.
Так что Ромке ничего не оставалось делать, как самому подойти к корзинке и взять ребенка на руки. Вытащив крикуна, мальчик неловко прижал его к груди и пару раз встряхнул, надеясь, что это заставит того замолчать. Но малыш воспринял попытку его утихомирить как личное оскорбление и принялся извиваться и лягаться, норовя попасть пяткой в Ромкин глаз.