– Извольте, я поясню, господа. Это «проклятие», так сказать, было охранной грамотой для оставшихся в живых её близких. Зная о суеверии и мнительности тогдашних московитов, Марина рассчитывала защитить от возможной мести и расправы отца и братьев. И это был её последний, отчаянный ход в этой смертельной игре.
Голос Павла Александровича дрогнул. Он выпил воды и ослабил узел шейного платка. А затем продолжил, задумчиво.
– Нам неизвестно, получил ли князь Пожарский то послание, а если получил – повлияло ли оно хоть как-нибудь на его планы. Зато доподлинно известно, что воевода Ежи Мнишек умер своей смертью в собственном родовом замке в Самборе. Так закончилась эта печальная история. А выводы, господа, вы сделаете сами.
На том полковник скромно поклонился и сел, сопровождаемый дружной овацией. В чём особенно усердствовали профессор Устрялов, искренне радуясь за коллегу, и романтичный Вяземский. Великий князь, оборотившись к Муханову, поблагодарил его улыбкой и лёгким поклоном головы. Павел Александрович смущённо прижал руку к груди.
В это время в зал библиотеки вошёл старший лакей Барановского и вполголоса, на ухо обратился к князю. Тот, так же тихо отдав распоряжение, кивнул. Затем его светлость князь Барановский обратился к членам клуба.
– Господа, повестка сегодняшнего заседания Исторического общества исчерпана. С тем я предлагаю гостям перейти к неформальной части. Прошу в гостиную. Я распорядился подавать обед!
Глава 15. Историки обедают
После непродолжительного отдыха в гостиной в компании аперитивов, повеселевшие гости отправились в парадную столовую. Великий князь был усажен по правую руку хозяина, а рядом с ним соседствовал князь Вяземский. Сам Михаил Павлович предпочел бы общество полковника Муханова, под обаяние которого попал и имел желание продолжить беседу. Однако утруждать хозяина просьбой, а тем более оскорблять пренебрежением милейшего Вяземского не стал и, как вскоре выяснилось, не пожалел об этом.
Уха из стерлядки в янтарных кружевах жирка, да под пирожки с хрустящей корочкой заслуживала уважения, и процесс поглощения супа произошёл почти в безмолвии. Зато за рюмочкой мадеры при первой перемене блюд великий князь повернулся к Вяземскому.
– Я, признаться, на научном диспуте, впервые присутствую. Учёность – это не моё. Но не смог отказать Илье Алексеевичу. Ничуть не жалею.
Вяземский кивнул, понимающе.
– Было отрадно увидеть в этой компании вас, князь, человека светского. Похвально, что вы увлечены историей.
Петр Андреевич, пригубив, поставил рюмку, улыбнулся.