– Это он! Это его! Мой Феденька! – завопила в исступлении несчастная вдова. – Перед самой кончиной у Феденьки шла горлом кровь, я никогда этого не забуду. Мой Феденька, любезный мой… – повторяла она с рыданием, прижимая к себе испачканную тряпицу.
Великий князь украдкой взглянул на Вяземского. Тот наблюдал за происходящим с выражением полной невозмутимости.
Мадам Жаккар подняла голову и, не открывая глаз, заговорила переменившимся грудным голосом.
– Фёдор Пахомович вас слышал. Он передаёт супруге, что не волен принять решение. Ибо имение это было пожаловано отцу его, за большие заслуги перед государыней. К нему, вашему покойному свёкру и следует обратиться с вопросом.
Через секунду медиум открыла глаза и откинулась на спинку сидения, демонстрируя обессиленность. К ней тут же поспешил Адам со стаканом воды, который осторожно поднёс к губам женщины.
Прасковья Васильевна проговорила в задумчивости.
– Да. Ведь я это знала. Как же мне не пришло в голову с самого начала… Так что же делать? – и тут же с надеждой повернулась к Адаму: – Да нельзя ли попросить уважаемого медиума связаться так же и с Пахомом Андреевичем, генералом Рябикиным, моим свёкром? Прошу вас!
– Каждый контакт с потусторонним миром требует от мадам больших усилий. Поверьте, это тяжело… – ответил помощник медиума, осторожно промокнув салфеткой губы Амалии и усадив ту поудобнее.
– Я заплачу за дополнительный сеанс. Только скажите, сколько потребуется!
Адам что-то прошептал на ухо мадам Жаккар, та слабо кивнула. Затем он написал несколько цифр карандашом на салфетке и передал Рябикиной. Она быстро взглянула.
– Да, на эту сумму я согласна. Прошу вас, пожалуйста.
– Хорошо, – ответил Адам. – Мадам приложит все усилия. Но придётся немного подождать, поскольку ей необходимо восстановиться.
После этого помощник медиума позвонил в колокольчик. В комнату быстро вошла горничная, неся на подносе склянку с какой-то темной жидкостью и изящную ложечку. Адам наполнил ложечку чем-то густым и вязким и поднёс мадам. Спустя минуту Амалия объявила, что готова к продолжению сеанса.
Все замерли. Медиум закрыла глаза… Ожидание длилось сравнительно долго. Полковничиха Рябикина начала беспокойно поёрзывать. Но тут мадам издала приглушённый стон. Затем ещё раз, уже сильнее, мучительнее застонала и, сжав кулаки, уронила на грудь голову. В комнате послышался громкий, отчётливый, будто бы возмущённый стук. Присутствующий гостей охватила тревога. И вдруг помощник медиума, резко подавшись вперёд, что-то поймал, словно выхватив прямо из воздуха. Через секунду он положил на стол тускло блеснувший в полумраке орден. Воинский, боевой, без банта, – Георгиевский крест.