Прасковья Васильевна заворожённо разглядывала знакомую ей награду… Затем, опустив голову, почтительно поцеловала её.
– Вы уж не серчайте, Пахом Андреевич, что потревожили, – сказала она тихо. – Ведь вы меня сами когда-то назвали дурищей, такая я и есть, – пожилая женщина тихонько всхлипнула. – Вы уж простите меня.
Адам подал ей знак к молчанию. Спустя минуту медиум подняла голову и, не открывая глаз, произнесла отстранённым голосом.
– Генерал Пахом Андреевич Рябикин услышал вас. В ответ на ваш вопрос он заявляет следующее.
Мадам Жаккар сделала паузу, присутствующие напряжённо замерли.
– Имение Рябикино не продавать, но оставить за внучкой его, Ольгой Фёдоровной в качестве приданого, дабы перешло потом оное к будущим внукам.
Ольга Фёдоровна на кушетке склонила голову, всем видом показывая скромность и послушание. Медиум продолжила:
– Внуку Павлу Фёдоровичу, посрамившему семью, помощи не оказывать и впредь в доверии отказать.
Амалия замолчала и через секунду открыла глаза.
Прасковья Васильевна тихо плакала.
– Ах, Павлуша, сыночек… Ну, значит, так тому и быть. Ах, Павлуша…
Дочь поднялась с кушетки и принялась утешать мать, обнимая ту за плечи.
«Пока Гвардейский корпус под моим началом, – подумал великий князь Михаил Павлович, – спуску никому не дам. Завтра же Рябикина откомандирую на Кавказ приказом. Там наберётся ума, да и кредиторы не достанут».
Вошла знакомая горничная и внесла горящую масляную лампу. В комнате сразу стало светлее.
Адам объявил присутствующим, что сеанс на сегодня окончен, и медиум нуждается в продолжительном отдыхе. Князь Вяземский поднялся и подойдя к ассистенту положил в карман его жилета свёрнутую банкноту. Тот поблагодарил кивком… Девушка-горничная отвела обоих господ обратно, до черного хода, где помогла одеться и проводила с почтительным поклоном.
На улице к этому часу уже совсем стемнело. Прохожих почти не было, кроме стайки продажных девиц рядом с аркой соседнего дома, да какой-то пробиравшейся дворами голытьбы.
Они уселись в ожидавший экипаж, и только тогда князь Вяземский заговорил.
– Как вам сегодняшнее представление, ваше высочество? Понравились ли фокусы?
– Фокусы? – переспросил тот растерянно.
– Ну как же, разве вы не заметили?
Михаил Павлович явно стушевался. А Вяземский кивнул с нескрываемой весёлостью.
– Тогда, если позволите, я живо объясню…
От Большой Мещанской до Итальянской улицы было рукой подать, и Вяземский велел кучеру не торопиться. Лошадки шли ленивым шагом.
– Я понимаю, ваше высочество, что вам, как человеку неискушённому в комедиях, разобраться в этом представлении не просто. Да только я насмотрелся достаточно, оттого меня их трюками не удивить.