Он удивился ещё больше от того, что девочку привёз туда, откуда только что вернулся. Они доехали до трактира Давыдова и завернули в Кузнечный переулок. Там Трофим сдал девочку на руки дворнику, указанного ею дома. Дворник ребёнка тут же узнал и был сильно обрадован. Попросив извозчика обождать, он отвёл девочку в дом. Через какое-то время дворник вернулся, да не один, а вместе с заспанным господином, в котором Каретин признал товарища своего недавнего седока. Господин, размазывая слёзы, дал извозчику денег, и принялся было расспрашивать, но тот счёл за лучшее проститься, да уехать восвояси.
После того случая, Трофим Каретин, сильно простудившись за ночь, слёг, но это удивительное ночное приключение запомнил.
Немедленная проверка установила, что владельцем дома, обозначенного извозчиком Каретиным, является надворный советник Иван Евграфович Картайкин, а допрошенный дворник уверенно заявил, что месяц назад среди ночи он встретил и проводил к отцу Ольгу Ивановну Картайкину, единственную дочь домовладельца. Следующим утром отец с дочерью уехали из города и до сих пор в своём доме в Кузнечном переулке не объявлялись.
Из всего этого не было понятно ровным счётом ничего, за исключением того, что первая жертва в Летнем саду была кем угодно, но не Ольгой Картайкиной. Но при этом и Ольга Картайкина в сад той ночью заходила. И это обстоятельство так же ничего не проясняло.
Известия от цветоторговца Облязина и вовсе вызвали у пристава следственных дел тяжкий ступор. Игнатьев прочитал отчёт несколько раз, утирая платком вспотевший лоб. Из документа значило, что сей букет был изготовлен согласно заказу личного адъютанта великого князя Михаила Павловича и отправлен непосредственно для его высочества в ложу, в оперный театр…
К дознанию немедленно был привлечён администратор театра, который провожал высокого гостя в день представления «Горгоны». Тот засвидетельствовал, что злополучный букет был передан его высочеству, однако по неизвестной ему, администратору, причине, никому из артистов подарен так и не был…
Собрав всё собранное в общую кучу, затем кое-как причесав, да упорядочив и уложив в аккуратную папочку, следственный пристав помолился про себя, да и отправился к начальству.
Полицмейстер 1-го Отделения столичной полиции, коллежский советник Антон Матвеевич фон Лирних готовил исключительную взбучку подчинённому. Из-за чужой нерасторопности Антон Матвеевич уже успел получить взыскание от обер-полицмейстера и имел с ним пренеприятный разговор. Но допустив к себе Игнатьева, да поначалу пооравши всласть, он выслушал пристава и сильно призадумался.