Суровое лицо, квадратный подбородок и взгляд человека, который видел всякое дерьмо. Голову перевязывала бандана сделанная из какой-то грязной тряпки. Рядом с ним лежал огромный двуручник и землянин в свое время доводилось видеть, как умело он им умеет пользоваться.
– Господин Вульфс! Какая встреча! Мы невероятно рады вас видеть! Неужели вы решили бросить наемничать?!
– Мартинс, – Алекс растянул губы в улыбке и ее можно было даже назвать искренней. – Ты все еще не сдох? Хотя, о чем это я? Такого сукина сына как ты не сжечь и не утопить. Нет, Мартинс, как я могу оставить старину Портиса? Он же пропадет без меня.
– Старина Портис? Ну ты и сказал, друг! Ты тоже едешь к нему устраиваться? Поговаривают он набирает целую армию и платит при этом больше, чем иные короли!
– Промахнулся, – хмыкнул землянин. – По личному распоряжению. Но что это мы все обо мне? Что это за дрянь вы привязали? – Алекс без всякой жалости кивнул на привязанную статую.
– Святотатец! – взвился до этого молчавший священник.
Вульфс с предвкушением оскалился.
Эту компанию он отлично знал. Их отряд какое-то время служил под командованием Цестуса. Портис не особо любил принимать уже готовые отряды под свое крыло, так как они имели свойство частенько уходить, свои же отряды были куда крепче привязаны к капитану.
В каком-то очередном обсуждении Алекс познакомился с этим необычным человеком.
Мартинс оказался интересным собеседником. С самых младых ногтей он был среди псов войны. Сначала как обычный «Принеси, подай, пошел вон, не мешай», сын одной из маркитанток и неизвестного солдата. Учитывая профессию его мамаши, отцом пацана могла быть минимум половина компании, насчитывающей пару сотен бойцов.
Даже будучи ребенком он уже заботился о раненных или таскал стрелы и арбалетные болты для солдат.
Когда же подрос, то взял в руки оружие и начал вполне серьезный путь ландскнехта.
Теперь Мартинсу было двадцать шесть, и он являлся самым настоящим капитаном своего собственного, пусть небольшого, всего сотня бойцов, но отряда.
Этот человек обладал очень своеобразным чувством справедливости и взглядом на мир. Возможно, именно этим он и заинтересовал землянина.
К их обсуждениям часто присоединялся и священник. Причем обычно их разговоры заканчивались руганью на тему богов и святости.
Вульфс демонстративно делал вид, что не запомнил, как зовут этого мужчину, поэтому звал его лишь «священником». Тот же, не отставал и величал землянина не иначе как святотатцем или нечестивцем.
Оба получали огромное удовольствие от этих споров частенько переходящих в ругань. Попутно Вульфс подтянул пробелы в теологии этого мира. Хоть к богам здесь относились в разы проще, чем в его мире, тем не менее, их требовалось знать.