Кто-то тронул ее за руку. Светлая девочка тихо взглянула на нее:
– Ты зачем сорвала мои цветочки?
– Ты прости меня, полевичка, я их подарить хочу.
Русалочка взглянула вдаль и, увидев там, у леса, кого-то, выхватила из своих волос еще цветок, подала Веснянке.
– Подари и его, – и убежала.
Он снова шел к полю.
– Я принесла тебе цветы.
Веснянка подошла к нему близко-близко.
– Мне… цветы?
– Это чудесные цветы, их собирает полевичка.
– Мне… не надо, не дарят их.
Чувство какой-то сильной благодарности, похожей на боль, охватило его.
– Они охранят тебя. И ты услышишь, о чем думают травы. Я хочу, чтобы ты все слышал.
Она заглянула ему в лицо, ее волосы касались его щеки. И вдруг с ним что-то случилось. Ему показалось, что он не жил до этого мгновения. Что не было, не было ничего до этого.
– Я хочу, чтобы ты все увидел. И счастье… Ты знаешь, оно подобно росе, розовеющей от утреннего луча. Что ты так смотришь?
Она сидела близко. А ему хотелось схватить ее, будто она сейчас исчезнет.
– Я просто не привык к такому. Не знаю, правда ли это? Не снится ли мне? Я верю, что в твоих руках… есть сила оживлять все кругом. Когда ты рядом, я вижу то, о чем ты говоришь. Но я пришел издалека. Я чужой вам.
– Разве есть чужие? Мы всех любим.
– Ты светла сердцем, ты не знаешь горя. А если кругом лес, если каждый день видишь кровь… Хорошо быть добрым, когда тебя все любят.
– Мы всех любим, каждый имеет право быть любимым. И если бывает хмурый лес, ну, забудь.
– Вы любите, пока вам хорошо. А если бы вы узнали, что вас ждет боль, все стало бы по-другому.
– Ну что ты говоришь. Каждый имеет право быть любимым. Посмотри, – она поднесла цветы к его лицу, и он ощутил их колдовской запах. – Эти цветы раскрываются для всех, пробиваются из земли с болью. И тихие духи цветов рождаются везде, наполняют ночью лес этим запахом, дотрагиваясь до ландышей, те звенят. Звезды набухают соком, и мед падает с них на лепестки для всех. Утром же солнце льет золотистое вино счастья, попадает на цветы, чтобы каждый мог заглянуть и увидеть. Возьми их.
– Спасибо, – он вдруг встал на колени и прижался горячим лбом к ее прохладным рукам. Тот дурман, который охватил его, был странным, как будто он всю жизнь пил, ел, боролся и не подозревал, что умирает от жажды…
Девушка гладила его жесткие волосы. Колдовской запах расточали деревья, травы. Его лоб пылал беспомощно. Они долго сидели так, рядом, и разошлись на закате.
* * *
Каждый имеет право быть любимым, каждый имеет право быть любимым. А над ним тает покрывало зари, золотистая пыль заката. Дурман охватил его. Золотистая пыль падала… И щемящая благодарность… к роднику за то, что он журчит, к березам за то, что они шумят.