Наш Чотон, наш уютный дом —
Сколь славно мы тут заживем,
Как только будет он готов,
Он даст нам лучший в мире кров
Из всех, какие ум упомнит,
И каждому в нем хватит комнат.
О значении Чотона и его скромных условий можно судить по трем романам, сочиненным в этом доме. Первые героини Джейн – Лиззи и Джейн Беннет, а также Кэтрин Морланд – рассчитывали после замужества обзавестись собственным домом, считая это чем-то вполне нормальным. Но Фанни Прайс и Энн Эллиот, персонажи, созданные Джейн в Чотоне, испытывают более сложные чувства. Для них потерять дом – все равно что лишиться руки или ноги. Это серьезная травма. Но обе они, как и материально обеспеченная Эмма Вудхаус, постепенно приходят к пониманию того, что дом – это не стены, а состояние души. Мне представляется, что, несмотря на все недостатки Чотона, Джейн чувствовала себя в нем не менее счастливой, чем в других домах. Она жила с Кассандрой, которая заботилась о ней, и ей нравилось, что в доме был установлен определенный порядок. Гувернантка Нелли Уитон, как и Джейн Остин, довольствовалась похожей на коробку комнатой «7 на 9 футов, с кроватью, комодом, двумя стульями и умывальником (не заглядывайте под кровать!)»; и свободным местом для «очага, где поднос на умывальнике может служить столом». Но в этой крошечной, тесной комнатушке было «очень уютно», и «холодным зимним вечером огонь в моей комнате был одним из величайших удовольствий моей жизни». Дамы Георгианской эпохи легко привыкали к тому, что имели.
Как выглядела Джейн, перешагнувшая тридцатилетний рубеж? «Разумеется, мы не стареем», – шутила она о себе и Кассандре, хотя, конечно, обе понимали, что годы берут свое. Джейн обрадовалась, когда один джентльмен назвал ее «приятной молодой леди». «Этого должно быть достаточно, – писала она. – Теперь уже нельзя претендовать на что-то большее – только надеяться, что это продолжится еще несколько лет!»
Джейн не выносила глупцов, и те, кто недостаточно хорошо ее знал, считали, что у нее портится характер. О себе и Кассандре Джейн говорила: «Мы ужасные». Она восхищалась знакомой, которая покинула бал «решительно и быстро, не дожидаясь комплиментов, возни и суеты». Возраст давал также некоторые преимущества. «В том, что приходится расставаться с молодостью, – признавалась Джейн, – я нахожу много приятного… Я лежу на диване у огня и могу пить столько вина, сколько хочу».
Но не все окружающие замечали, что она стала снисходительнее к себе. «Она превратилась, – писала одна из соседок, настроенная к Джейн скорее неприязненно, – в старую деву, молчаливую и такую суровую, каких еще не видывал свет». Другая дама вспоминала, что Джейн «на званых ужинах обычно сидела за столом, почти ни с кем не разговаривая; вероятно, собирала материал для своих очаровательных романов». Такое впечатление она производила на незнакомых людей. Впрочем, та же дама утверждала, что Джейн «была очень добра к детям, и они ее любили».