Минотавр налег плечом, сдвинул камень в стене. Открылось тесное отверстие, из которого пахнуло свежим морским ветром. Послышался шум прибоя.
— Только осторожнее, — предупредил Минотавр. — Вы там проходить будете, если увидите, особо не пугайтесь. Ну, клюет орел мужику печень. У них там свои разборки.
С Жорой он прощался не в пример более сердечно, нежели с Ильей Константиновичем. Похоже, по сердцу ему пришелся этот северянин.
Радостно было оказаться вне мрачных стен Лабиринта.
Илья Константинович вдохнул влажный воздух, пахнущий солью и пробкой, и едва не засмеялся от радости. Он стоял, отряхивая колени, которые испачкал, пока пробирался через лаз на свободу.
— Жора, — сказал он. — Мы опять свободны, Жора! Мы свободны!
— Константиныч, — Жора со стоном выпрямился и принялся что-то выцарапывать на каменной стене. — Тебе не кажется, что ты прямо притягиваешь к себе различные неприятности?
— Так уезжай, — посоветовал Русской.
Медленно они спускались от стен Лабиринта к морю.
— Ну уж нет, — засмеялся Жора. — С тобой, братила, адреналин полной веной хаваешь! Я уж со скуки помирать начал, а тут такие приключения! Я тебя не брошу, Илюша.
Морские волны лизали каменистый берег. На востоке медленно вставало солнце.
Жора неожиданно засмеялся.
— Ты чего? — удивился Русской.
— Надо же, — Жора помотал головой. — Мир у него там, в Лабиринте. Привык он к нему. Показать бы ему настоящий мир, а, Константиныч?
— Каждому свое, — философски вздохнул Русской.
Уже позже, в гостинице, когда Илья Константинович с наслаждением рухнул на неразобранную кровать, Жора долго возился у телефонного столика, листая справочник, потом нашел искомое и набрал номер.
— Куда звонишь? — зевнув, спросил Русской.
— Есть одно дело, — Жора прислушивался к длинным гудкам в трубке. — Мир в Лабиринте! Хрен с ним, в конце концов это его мир. Константиныч, как ты думаешь, здесь трейлер сена можно заказать или придется в деревню ехать?
Хорошо на берегу реки!
И денек выдался удачный — поверхность воды казалась спокойной, только на быстрине кружились медленные водоворотики, увлекая на дно плывущие по воде веточки.
Мао неторопливо раздевался. Тело у него было упитанным, круглое лицо казалось невозмутимым, только в узеньких черных глазках плясали нетерпеливые бесенята.
Сталин, вытянув ноги в мягких сапожках, смотрел, как Мао расстегивает полувоенный френч и снимает английские ботинки с тупыми тяжелыми носами. Всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин вяло ковырялся вилкой в китайском салате из пресноводных креветок.