Однако простая вода не считалась в Америке жидкостью, пригодной для питья, а потому в малолюдной сельской местности плодились и размножались самогонные заводики, с которыми государство пыталось вести войну: если не запретить, то хотя бы заставить платить налог. Нечего и говорить, что государство эту войну проигрывало, ибо укромных местечек даже в хорошо обжитых восточных штатах хватало.
На севере вырабатывали виски, на Юге, где рос сахарный тростник, ром. Да собственно, ром могли производить в любой части побережья, благо корабли могли подвозить сколько угодно патоки с островов Карибского моря.
И пили.
Все, вплоть до подневольных негров.
Считалось, что тяжелый физический труд результативен лишь при наличии алкоголя. Считалось, что в жару лучше выпить чего-нибудь крепкого, чем холодной воды. Считалось, что вода, даже профильтрованная и дистиллированная, может только вызывать болезни, если, конечно, в нее не добавить немного крепкого алкоголя.
Ну и добавляли.
И вот если вы теперь спросите у Автора, как Джейк в такой обстановке ухитрялся быть трезвенником, то ответ будет такой: Автор просто не знает. Разве что пиво Джейк за алкогольный напиток не считал.
Дуглас жил на соседней улице, в небольшом домике. Хозяйка не возражала против того, что у нее появится еще один жилец, поэтому откуда-то возникло что-то вроде раскладушки и заняло почти все свободное место в комнате Дугласа. А уж когда хозяйка узнала, что новый постоялец из тех, кто тонул на «Султане», простудился, а эти изверги-янки попросили его из госпиталя, потому что штатский и только место зря занимает, около моей раскладушки появилась чашка с каким-то горячим питьем. Дуглас пообещал, что проследит, чтобы я содержимое чашки выпил, и действительно проследил. Питье вроде было из каких-то трав, горькое с добавлением меда, и Дуглас буквально влил его в меня, не обращая внимания на мое сопротивление. Что я скажу: здоровенный лось этот Дуглас, как же ему сопротивляться без знания самбо?
— Раскормили вас в вашем Огайо, — пробормотал я.
Дуглас сунул мне в рот пару печенек, которые тоже принесла хозяйка, бросил на меня одеяло и ушел в сад под окна, где они с Джейком еще долго о чем-то говорили.
Ночью мне захотелось выйти, но в незнакомом месте трудно было понять, куда. Я все же попробовал найти выход из комнаты, стараясь не производить много шума, но Дугласа все-таки разбудил.
— Дверь левее, — сказал он совершенно несонным голосом. — В коридоре направо. Засов на двери справа. Когда будешь возвращаться, не забудь задвинуть засов.