Сам Шарун отправился в лазарет.
Ленька Виноградов лежал на железной кровати, и осунувшееся лицо его выражало смирение и покорность судьбе.
— Только недолго, — сказал тюремный врач. — Он пока слабый, крови много потерял. Пока обнаружили, пока дежурного фельдшера вызвали…
— Виноградов, — склонился к подушке Шарун. — Ты меня слышишь? Кто тебя?
— Не видел, — просипел Ленька. — Честное слово… Сзади, паскуда, кольнул…
— Может, поругался с кем-то? — настойчиво продолжал лейтенант.
— Не с кем там было ругаться, — глядя в потолок, сказал Ленька. — Бакланья не было, большинство из нормальных бродяг…
— Знакомых не видел?
— Откуда? — Ленька взглянул в глаза лейтенанту. Зрачки были расширены, больно было Виноградову, но он старательно скрывал эту боль.
— Я вот что хотел спросить, — сказал Шарун. — Ты мне вчера говорил, что хату на Вишневом поселке подломили. Ну ту, в которой консервы брали и где ты вальтером обзавелся. Ты мне ее опиши, хату эту.
— А чего ее описывать? — вздернул острый нос Ленька. — Начальник, ты ее сразу узнаешь, на окнах наличники и ставни синие, а в ставнях дырочки в виде сердец вырезаны. Были мы там с Колькой Армяшкой… с Юсаевым, значит. Пашки не было, он бы у меня машинку сразу отобрал, а мне свой драный наган сунул. А на хрен мне его наган? Я знаю, что на нем висит? Только это барахло, я так думаю, не хозяйское, квартирует кто-то в доме. Правда, мы там малость пошумели, замок топором сбивали. Сосед приперся, хавало разинул: «Да по какому праву?» Армяшка ему в рыло право свое сунул, загнал мужика в сарай… — Ленька коротко хохотнул и скривился от боли.
— Ладно, отдыхай, — сказал Шарун, поднимаясь. — В камере ты об этом болтал?
— Был разговор, — вздохнул Ленька. — Начальник, ну, ты сам должен понять, предъявы ведь должны быть, не «Прасковью Федоровну»[5] мне обнимать, не под нарами гужеваться….
— Знаешь, за что пострадал? — ухмыльнулся Шарун.
— За простоту свою я пострадал, — вздохнул Ленька Виноградов. — Папаша мне всегда говорил, когда ремнем драл…
— Не за простоту, — перебил его Шарун. — За язык длинный. Болтать о своих подвигах меньше надо.
— Начальник, это намек? — скривился Виноградов. — За признание больше дадут?
— А вот насчет признаний, — весомо и ласково сообщил Шарун, — насчет признаний тебе хорошенько подумать стоит. Сам понимаешь, начнешь запираться, вместе с зубами всю правду выплюнешь. А отбитые почки, друг Ленька, долгожительству в зоне никак не способствуют. Оно тебе надо?
— Начальник, — сказал слабым голосом Виноградов. — Я ж при смерти, подготовиться надо…