– Я пишу большой материал о Зоне, – Тим ответил без тени улыбки на этот раз, и Вероника почувствовала, что сейчас он говорит о том, что для него очень важно. Тим редко отвечал серьезно и при этом честно. – Но нужно собрать еще очень много данных. Чтобы из этого вышло что-то путное.
– Если вы не напишете его, у вас будут неприятности на работе?
– Нет, – он все еще говорил серьезно. – Но это то, что я должен сделать.
Вероника помолчала. Подумала про свою работу, картины. Она делает то, что должна?
И что она должна делать?
– В том шкафу, – Вероника указала головой, – есть постельное белье и плед. Подушки можно взять из тех, что на диване.
Тим кивнул:
– Спасибо.
– Когда будете уходить, оставьте ключ под ковриком в коридоре, – Вероника взяла с дивана свою сумку, достала связку, положила на подлокотник и направилась к входной двери.
– Хорошо, – сказал Тим. Внезапно добавил:
– Огромное спасибо, – и Вероника удивленно обернулась, потому что он сказал это с чувством, как никогда раньше не говорил при ней. – У вас могут быть большие неприятности из-за этого. Обещаю, что переночую – и утром исчезну.
Вероника слегка улыбнулась.
– Хороших снов.
Она не пошла на улицу, а поднялась на крышу, на площадку аэротакси. Пока беспилотный коптер ехал по ленте на место посадки и разворачивался, Вероника смотрела на город внизу – тот уже успел из сизого стать бледно-лиловым, и на горизонте появилась тонкая розовая полоса восхода.
Коптер повернулся, секция капсулы откинулась вверх. Вероника забралась на сидение, пристегнулась, пока секция опускалась на место, и нажала «Начать поездку». Стеклянная крыша площадки раскрылась, винты коптера тихо зашуршали, с легким толчком он поднялся в воздух и полетел, набирая скорость.
Несколько мгновений спустя Вероника обернулась. В студии не горел свет, большие окна отражали окутанную предрассветную дымкой Зону – и туманные серые дали мира, который начинался за ее границей.
|7|
Она ничего не сказала Софи.
Утром Вероника виновато улыбнулась укоризненным рукам, протянувшим ей кофе, это был ритуал, повторявшийся раз за разом – однако сегодня все было по-другому. Сегодня она больше не чувствовала себя виноватой. Не было горечи в кофе, не было легкого как забившаяся по углам пыль чувства стыда. Только ощущение причастности к чему-то странному. Необычному. И впервые, прихватив рукава свитера перед тем, как обхватить ладонями кружку, Вероника захотела поделиться с Софи тем, что произошло в студии. Рассказать ей все. Ведь она не сделала ничего плохого, верно? Поступила правильно?