Вероника заходит в тихий полумрак подъезда, взбегает по ступеням, отпирает замок и распахивает дверь.
Первое, что она замечает – неприличная, слишком откровенная белизна постельного белья, раскиданного на диване. Затем долетает запах – сэндвичи и кофе, на полу стоит картонная коробка и бумажный стаканчик из «куик» заказа. И пока Вероника балансирует на грани входного порога, исчезает шум – в ванной выключили воду.
Она еще может уйти. Сделать вид, что ничего не было, что она ничего не видела.
Но на часах полдень, а это значит, что Тим забыл про их договоренность. Почему он забыл? Вероника может уйти и написать ему сообщение в мессенджер – да, пожалуй, так будет лучше всего. Она напишет, он извинится, уйдет из студии, и она сможет спокойно работать.
«А вдруг он заболел?» – думает Вероника. Ведь нельзя выгнать больного человека на улицу. Нужно дождаться, когда он выйдет из ванной, и спросить, что произошло. Да, именно так она и сделает, дождется и спросит…
Щелкнул замок. Тим, с мокрой головой, в старых джинсах и сбившейся футболке, прищурившись, смотрел на Веронику. Запотевшие очки он держал в руке.
– Ника?
– Доброе утро, – сказала она негромко.
Тим быстро протер очки подолом футболки и спрятал за ними глаза.
– Сегодня суббота, да?
Вероника кивнула.
– Прошу прощения, – Тим поднял руки, будто сдаваясь. – Я перепутал дни. Пять минут – и меня здесь не будет. Обещаю.
Он тут же отошел к дивану и одним движением поднял с пола коробку и стакан.
– Оставьте, – внезапно воскликнула Вероника.
Тим удивленно посмотрел на нее.
– Не торопитесь, – Вероника повернулась к выходу и бросила через плечо: – Я вернусь позже.
Она захлопнула за собой дверь, не дожидаясь, когда он что-нибудь ответит.
Он был слишком настоящим. Спал, завтракал, мыл голову – действительно жил у нее. Можно было не говорить об этом Софи, не говорить об этом вообще никому, но она сама – знала. Видела. И впервые видела его таким – открытым, почти беззащитным, как будто на диване лежало не постельное белье, а его нутро, вывернутое, выставленное на всеобщее обозрение. Вероника чувствовала, что не должна была всего этого видеть – ни стыдливой опустошенности коробки из-под еды, ни суетливого беспорядка простыней, ни растерянной неряшливости майки, сбившейся на мокром теле.
Потому что теперь обманчивая пустота студии будет значить совсем другое. До сих пор Веронике удавалось делать вид, что ничего не изменилось. Удастся ли теперь? Когда она войдет в чистую комнату, посмотрит на убранный диван, заглянет в прохладный полумрак ванной? Даже если Тим не оставит за собой следов – будет ли это теперь иметь значение?