Она пихнула ногой каталку с бинтами, лекарствами, со всем, что загораживало ей путь, и та покатилась и, ткнувшись в стену, остановилась.
Тогда она обеими руками схватила, стиснула палку.
И ударила в то место, где, подрагивая, вздымалась простыня.
Она била, била наотмашь, то с одной, то с другой стороны, пока не выступило в том месте розовое пятно и не опала простыня.
Ей казалось, она слышала крик.
А потом стало тихо.
Она видела свесившуюся с кровати бледную голову с закрытыми глазами.
Но ей было неважно это.
Почему ей должно быть важно?
За окном застрекотал, приземляясь на площадку, вертолет с ранеными.
Только тут она опомнилась.
Еще дрожала палка, крепко стиснутая в руках.
Она бросила ее и покинула палату.
Шла по длинному коридору, расталкивая столпившихся людей и никого не узнавая, дошла до самого конца, шмыгнула там в темную, без окон кладовку и прижалась лбом к вороху свежих, прохладных простынь.
Стояла так в темноте, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, как бы паря, повиснув в воздухе.
И вдруг почувствовала руку на своем плече.
Тело свое опять почувствовала.
— Ты устала… — послышался знакомый мужской голос. — Устала…
И вторая рука опустилась на другое плечо.
— Иди домой и можешь завтра не приходить.
Она все еще молчала.
— Тебя подвезти?
— Не надо, — ответила Сара. — Я доберусь.
Она медленно повернулась к нему и припала лицом к тонкой синей куртке, надетой на голое тело, ей и в темноте было легко узнать его и его куртку.
— Он хотел меня, — проговорила она.
Доктор молчал.
Она чувствовала, как он пытается проглотить жесткий ком, застрявший в горле.
— Он насильно хотел меня… — добавила тихо-тихо, лишь бы высказать, выговорить это, и совсем не желая, чтобы он слышал.
Но он слышал.
И снова с трудом глотнул.
Он, конечно, мог не поверить.
Разве безногий инвалид способен изнасиловать женщину?
Но он поверил.
Взял в ладони ее лицо и ласково прикоснулся губами к ее губам.
— Все тебя хотят, — сказал он. — Такая уж ты, желанная.
— Неправда, — ответила она.
— И я тоже хочу тебя.
— Тогда же, когда и я, — сказала она.
— Неправда. Я всегда хочу.
— И сейчас?
— Да.
— Я тоже!
Она обхватила руками его шею.
— Люби меня, — шептала она. — Тут, сейчас, никуда не надо идти, давай любить…
Он крепко обнял ее, прижал лицом к своей груди, чтобы не видела, хоть было темно, как он краснеет, потом тихо сказал ей на ухо:
— Я не могу… я не мужчина сейчас… глаз не сомкнул… с самого начала войны…
— Нет, нет, неважно, — перебила она. — Это совсем неважно. Мне и так хорошо, только ты не уходи. Не оставляй меня одну, побудь еще.
— Я не уйду.