— Лехаим! — сказала она.
Бени запрокинул голову и осушил свою рюмку.
Братья тоже выпили, хоть и поморщились.
И она пила, удивляясь, что водку как воду пьет, совсем как воду. Небольшими глотками, как пьют томимые жаждой ключевую воду, живую, прозрачно чистую, из чистого источника.
Разве не чистую?
47.
Надо было начать, хоть и не знала — как, с кого. Но тут увидела, что один из братьев штаны расстегнул и ждет.
Обрадовалась.
— Поди-ка, милый, поди ко мне, — сказала она. — Иди же!
И, подобрав подол, поспешно легла на ковер гостиной.
Близнец — на нее.
Он давно уже знал, что делать, и она, подняв голову, смотрела поверх его плеча.
Бени шагнул было к ней, но второй близнец выступил вперед.
Он стоял, готовый прыгнуть на Бени, выставив руки со скрюченными пальцами, озверившись, оскалив зубы.
Бени отступил.
Она, вздохнув, уронила голову на ковер и зажмурилась. Зажмурилась на секунду да так и осталась лежать с закрытыми глазами, пока первый близнец не кончил, и когда второй лег и стал качаться, подымаясь и опускаясь, она по-прежнему не открывала глаз, ни о чем не думала, одного лишь хотела: пусть близнецы после того, как потешатся с нею, пригнутся, вызверятся, и Бени в страхе отступит, убежит отсюда.
Только этого хотела она, хоть и знала: не будет так.
И действительно, открыв глаза, увидела, что Бени надвигается на нее, а близнецы стоят, переминаются у входа в кухню.
Ждут свои ведра.
А Бени уже стоял над ней, широко расставив ноги, и снизу казался великаном: вот-вот наступит и раздавит ее, как муху.
— Сука, — с высоты своей бросил Бени.
Она молчала.
— Гони к чертям этих выродков, — приказал он.
Она почему-то все еще надеялась, что близнецы кинутся на Бени и спасут ее.
— Ну! — рявкнул Бени, наступив на нее тяжелым солдатским ботинком. — Ты не думай, — добавил он, — мне что: сегодня жив, а завтра — кто знает. Война-то еще не кончилась, я только в отпуске — в отпуске, ха! — он засмеялся. — Ну!
Она махнула братьям, чтоб те ушли.
Они подхватили свои ведра — как пришли, так и ушли с полными. И дверь за ними хлопнула.
— Раздразнили только, а? — сказал Бени. — Зато мы с тобой побалуемся. У меня время до вечера, не плохо, а?
Он убрал с нее ногу, и теперь она не видела его глаз, но знала, что взгляд у него такой же, как у того, в девятнадцатой палате. И хотя он еще не дотронулся до нее, уже чувствовала его жестко щупающие руки на щеках на шее на груди на животе на бедрах лезущие между ног, и вот-вот готов был прорваться вопль, который застрял у нее в горле, чтобы вырваться, вылиться, наполнив собой всю комнату и весь дом, но она зажмурилась, стиснула зубы и проглотила этот вопль.