— Это у нас в протоколе уже есть, — Лапочкин оборвал вошедшего в раж хозяина. И, опасаясь, что молодого начальника снова потянет на ненужные обобщения, следующий вопрос задал сам: — Что делали вы?
— Я на своем веку много всякого повидал, не из робкого десятка. Ну, прихватил кочергу у печки и шасть к постели. А там — батюшки-светы! Два господина под одеялом! Один-то наш постоялец, мещанишко Трусов, а другой, тьфу, вместо лица — рожа медвежья! Ну, я и сдернул одеяло…
— Пикантные подробности можете опустить. — Павел Миронович решительно не желал уступать помощнику, пусть и опытному, пусть и собаку съевшему на дознаниях. — Что было дальше?
— Такого безобразия я в своем заведении еще не встречал! — воскликнул Чудин. — Дамы да, бывали иногда, захаживали, но очень аккуратно. Но чтоб двое мужчин в обнимку — и с медвежьей мордой на голове… Ну, шутника быстро растолкали и скрутили, а Трусов-то — мертвецом оказался. Вот и бросились звонить в полицию…
— Погодите, господин Чудин, давайте еще раз по порядку, — посуровел следователь. — Покойник приехал вчера?
— Да, ваше высокоблагородие. Тихий такой, уставший. Хоть портье спросите.
Из толпы выступил аккуратный косоглазый верзила, откашлялся и отрекомендовался.
— Еремей Рябчиков. Служу второй год. Сказанное хозяином подтверждаю. Вчера к вечеру с московского поезда прямо к нам и пожаловал господин Трусов. С этого же поезда еще двое: Коптев и Забродин. Документы у всех в порядке.
— Багаж у покойника имелся?
— Так точно, сак и чемодан. Всего-то. А гадость медвежью он, поди, из Казани и привез — глухомань ведь. Но мы и не мыслили.
— Чемоданы осмотрены, — осторожно подсказал Лапочкин, — бельишко, газеты, бритва… Но ничего такого… э-э… извращенного.
— Превосходно, — потянул Павел Миронович, поглаживая пшеничный ус, и так безукоризненно ровным клинышком лежащий, словно пришпиленный, над верхней губой, — а когда в гостинице появился этот развратник?
— Ума не приложу, — потупился портье, — главный вход у нас завсегда под присмотром. Есть и черный, ну, его я самолично запираю ввечеру, часиков в десять, а ключ при мне.
— Но не через стены же он прошел! — с досадой возразил следователь, избегая называть по фамилии несчастного обозревателя мод журнала «Флирт». — Или он невидимка? Ведь вы утверждаете, что номер был заперт всю ночь. Кто видел этого человека?
Павел Миронович обратился ко всем сразу, но ответа ни от кого не дождался.
— Есть только одно объяснение, — Лапочкин на миг оторвался от писанины, глаза его под кустистыми бровями задорно блестели. — Трусов сам впустил э… э… э… дружка… А дружок заранее знал о приезде любовника, был готов к оргии.