— Она не опасна.
— Откуда вы знаете? — Унфелих подался вперед и в его глазах зажегся странный огонек. — Потому что она не прирезала вас во сне? И, конечно, ничего такого не могло произойти, ведь она хорошая и добрая девочка? Герр Говард, поймите, это не человек. На самом деле ей не нужно отдыхать, не нужно есть и ее трудно убить. Она может идти или бежать целый день. Она прекрасно прячется, умеет манипулировать, и она совершенно непредсказуема. Сегодня ей нравилось играть с вами. Завтра она решит, что ненавидит всех мужчин без разбора и начнет резать людей в подворотнях. Поэтому я должен ее найти, герр Говард. Не потому, что она знает какую-то там «правду», как она вам сказала. Вот, на фотографиях вся правда. А еще правда в том, что мы понятия не имеем, чего от таких, как она ждать. Это сбой в системе, досадная ошибка. Мне доложили, что она обокрала дом вашего отца и сбежала. Вы ожидали от нее этого поступка?
— Нет…
— Вот видите. Помогите мне, Уолтер. Помогите мне, а я помогу вам. Вы знаете, что мне никто не давал официального разрешения с вами разговаривать? Если вы поможете — я не просто вытащу вас отсюда, я сделаю так, что с вас будут сняты все обвинения. Поверьте, это просто устроить. Проще, чем вам кажется.
«На Альбионе ненавидят «Пташек» и все, что с ними связано. Сколько бы денег он ни заплатил, Комиссия по Этике просто не допустит моего освобождения. А как иначе освободить меня? Уж не предлагает ли он организовать еще пару трупов с вырезанными сердцами в Лигеплаце?» — подумал Уолтер, закрывая глаза.
Унфелих был прав. Он знал о «пташках» больше, чем Уолтер. У него не было никаких подтверждений того, что Эльстер не опасна. Он убедился в том, что она и правда механизм, и механизм, как говорил Унфелих, неисправный. На фотографии она вовсе не выглядела несчастной.
Уолтер мог с чистой совестью согласиться помогать Унфелиху. Он понятия не имел, где Эльстер и как ее искать. Он мог поступить по-умному, начать торговаться, требовать освобождения, оправдания, убежища в Кайзерстате.
Он был уверен, что ему бы все это дали.
Но Унфелих знал, что Уолтер не лгал. Значит, он знал, что Уолтер не в курсе, где сейчас Эльстер. Значит, у него есть план как заставить ее выдать себя, и Уолтер будет виновен в ее смерти.
— Она ничего не чувствует. Она не привязана к вам, не испытывает благодарности или любви… — доносился голос Унфелиха сквозь застилающую сознание пелену.
Ничего не чувствует. Не умеет любить.
«Такая же, как все женщины окраин — алчная и пустая», — вдруг вспомнились слова, написанные каллиграфическим почерком брата. Джейн Бродовски когда-то продала его. Эльстер продала его — украла деньги и сбежала.