— Сто. Девяносто девять. Девяносто восемь… — начал Уолтер, не открывая глаза.
— Уолтер, зачем ты это делаешь? — раздался рядом голос Джека. Уолтер вздрогнул, но не ответил. Сознание медленно заволакивал туман. — Я пытался тебя спасти! Я хотел, чтобы ты был жив и счастлив, а вместо этого ты повторяешь мои ошибки! Откажись, пока не поздно, прошу тебя…
«Я калека, ты слышал доктора Севинжа. Рука двигаться не будет, даже если ее не отнимут сейчас», — про себя сказал он, надеясь, что брат услышит и отстанет.
— Семьдесят шесть… семьдесят пять…
— Найди другого врача, не слушай этого Севинжа! Клирикам плевать на тело, им вообще на все плевать!
— Шестьдесят восемь… шестьдесят семь…
— Уолтер! — в голосе Джека все отчетливее звенела паника.
Мир погас в один момент. Уолтеру показалось, что он соскользнул с края пропасти и после нескольких секунд полета упал в теплую черную воду, без остатка заполнившую сознание.
И голос Джека затих.
…
Уолтер пришел в себя от резкого запаха крови и визга бормашины. Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, что он не чувствует боли. Он инстинктивно попытался пошевелить левой рукой, но ничего не вышло.
Сначала ему показалось, что весь ужас, испытанный в этот момент, сжат в маленькой ледяной точке в груди — словно кто-то вбил гвоздь. Но через пару мгновений, когда разум осознал то, что первым поняло тело, точка взорвалась, захлестнув ужасом, как морской водой. Уолтер попытался дернуться — и не смог.
Наркоз продолжал действовать. Он не чувствовал боли, не мог двигаться, но сознание вернулось и с каждой секундой становилось все четче.
«Нет! Пожалуйста, нет!» — бестолково бились в сознании слова, ища выход наружу.
— А я говорил тебе — откажись, — горько сказал Джек, и Уолтер почувствовал невозможное прикосновение холодной руки ко лбу. Он по-прежнему не мог открыть глаза и не чувствовал ничего, кроме прохлады его пальцев.
«Я не мог… как я мог, разве ты не сделал бы того же ради Кэт?»
— Ты знаешь, на что я пошел ради Кэт, — глухо ответил он. — И знаешь, где я теперь оказался. Хочешь такой же судьбы? Ты еще не понял, чем тебя поили в тюрьме?
«Нет».
— Ты понял, Уолтер. Просто не признался себе в этом. Я знаю, как легко сорваться, поддавшись любви. Сначала ты целуешь ее и забываешь себя, потом вокруг только кровь и страдания, а потом на твоей шее затягивают петлю, а ее нет рядом. Нигде нет.
В воздухе разливался тошнотворный запах нагретого металла и спирта. Доктор Харрис работал молча, только его ассистентка иногда что-то тихо ему говорила. Уолтер почувствовал, как нарастает паника. Крик не мог вырваться из сжавшегося горла, вытечь из плотно сомкнутых губ.