Бен пробормотал что-то на своем языке, но по интонациям Уолтер понял, что ему жаль и он слегка раздражен.
— Этот кот, если бы не хотел, чтобы его сперли — ни за что бы в эту сумку не влез, даже по частям, — утешила его Эльстер. — Считайте, он сам ушел.
— Нас могут не пустить в дом с котом…
— Увольте, мистер Берг, это кто может не пустить в наемный загородный дом с котиком? — удивился Уолтер.
— Вы не видели тамошнюю экономку… откровенно говоря, она и нас может не пустить…
— А вы не могли об этом раньше сказать?! — возмущенно выдохнул Уолтер. Вот Унфелих посмеется, наблюдая, как они бредут по вересковой пустоши с саквояжем и котом под мышкой!
— Нет-нет, это шутка, фигура речи! — поспешил успокоить его Бен. — Она даже не живет в самом доме, только приезжает проверить, всего ли хватает жильцам. Просто миссис Ровли… потрясающая женщина, — тактично закончил он.
Кот сипло мяукнул, словно соглашаясь.
…
Экипаж довез их до городской границы, где им пришлось пересесть в следующий — загородный, более тряский, обтянутый бурой тканью и коптящий так, будто стремился лично превратить Эгберт в Альбион. Управлял экипажем мужчина, который словно пытался воплотить все возможные стереотипы об Эгберте, не иначе как из стереотипной Эгбертской поперечности — он был ослепительно-рыжим, поверх простой рубашки надел ярко-зеленую куртку и бело-красный шарф, которым можно было дважды обмотать весь экипаж, и в довершение образа явно недавно напился до такого состояния, что с трудом держал руль. Зато через тонкую перегородку из промасленной ткани Уолтер различил пока неуверенные попытки промычать мотивчик разухабистой песни. Если он правильно различил ноты — именно эту песню они с Мией когда-то пели для пьяных в стельку матросов в пабе у «Мадлен», и даже тогда песня выглядела вульгарной.
— Как вы думаете, этот замечательный человек уведет экипаж в речку? — тоскливо спросила Эльстер, осмелившись высунуться из окна.
— Что вы, во-первых здесь только вереск, и даже до ближайшего болота ехать и ехать, а во-вторых, если я хоть что-то знаю об Эгберте — он, скорее, трезвым нас в речку скатит, чтобы быстрее отделаться, — утешил ее Бен.
Уолтер решил последовать примеру Эльстер и достал из саквояжа дневник. В тусклом свете, пробивавшимся сквозь шторы, край шелкового платка, лежавшего у дневника, показался ему серым.
…
Мое возвращение, не задавшееся с самого начала, не порадовало и когда я добрался до Вудчестера.
Уолтер вел себя на удивление сносно, не ерничал и не пытался сбежать под каким-нибудь предлогом. Кажется, он даже искренне был рад меня видеть. Я вернулся в обед, и Уолтер только спускался — одет как попало, не расчесался, неровно застегнул пуговицы на рубашке и пару даже пропустил. Еще и бросился мне на шею. В белой рубашке, до того, как я снял пальто. Возмутительное поведение, но я не нашел в себе сил его отчитать.