— Ну, это не только ради вас. Меня самого заинтересовала тайна медальона. К тому же мне надо побывать в городе. Я просил адресовать письма именно туда, на главпочтамт, до востребования.
— Это другое дело. Тем более, если письма от жены или невесты…
— Нет, письма могут быть только от матери. Ни женой, ни невестой я еще не обзавелся.
— Что так?
Кирилл пожал плечами:
— Не знаю…
— Неужели у вас никогда не было любимой девушки?
— Была. Да вышла замуж. За другого.
— Как же вы допустили это?
— Что значит — допустил! Я был к ней всей душой. А она… В общем, заявила, что ей не нравятся такие. Так и сказала: не нужен мне такой бука…
— Что-что? — рассмеялась Ольга — «Такой бука?» Так она и сказала? А ведь вы, в самом деле… бука. Да не обижайтесь, не обижайтесь на меня. И уберите со лба свои сердитки. Мне как раз нравятся буки. Таким же букой, если хотите знать, был мой отец, я уже говорила вам. И вот что, Бука, давайте-ка обедать!
Она спрятала медальон и, разостлав на земле салфетку, принялась выгружать из рюкзака приготовленную ею снедь. Чего тут только не было! И огурцы, и помидоры, и колбаса, и сыр, и маленькие подрумяненные пирожки, и термос с горячим кофе. Недаром так намял ему плечи рюкзак.
— Но прежде покормим Дэзи, — продолжала Ольга, извлекая увесистый пакет с мясом. — Нет-нет, Дэзи, ты будешь обедать вот здесь, у этого куста, не будем мешать друг другу. А вы, Кирилл, мойте руки и выбирайте, что вам по душе. Все овощи абсолютно свежие, прямо с грядки. А пирожки я пекла сама.
Она занялась собакой, а Кирилл начал снова перебирать в голове все известные ему константы атомной физики. Да разве удержишь в памяти такую уйму цифр!
— Почему вы не едите? — сказала Ольга, возвращаясь несколько минут спустя к «столу».
— Я жду вас.
— Ждете меня? Зачем? Ах да, вы же бука! — снова рассмеялась она. — Ну давайте, я поухаживаю за вами.
— Нет уж, предоставьте это мне, — не мог не ответить улыбкой Кирилл. Он вынул нож и принялся нарезать хлеб, не переставая удивляться столь резкой перемене, происшедшей с его спутницей. Куда девалась вся ее холодность и высокомерие. В течение всего обеда она не переставала шутить, сыпать остротами, со смехом вспоминать забавные истории, каких немало случалось меж ее приемными родителями и меткой на язык теткой Лизаветой. Давно у Кирилла не было так легко и празднично на душе, как в этот полуденный час под сенью старого могучего платана.
Но вдруг будто невидимое облачко набежало на глаза Ольги. Взгляд ее был обращен в сторону часовни. Всю ее только что накрыла тень близ стоящего дерева, и теперь, строгая, внезапно потемневшая, она, видимо, вновь вернула девушку к ее грустным воспоминаниям.