— Странный он человек, — заметил Харузин, на мгновение вернувшись воспоминанием к Авдею.
— Обыкновенный… — поморщился Лавр. — У него никогда не было своей жизни. Всегда жил ради кого-то другого. Обычная доля женщин и слуг… Знаешь что, Сванильдо? Я думаю, они не Андрею отомстить хотели.
— Почему?
— Потому что Андрей — слишком случайная жертва. Он мог умереть по дороге. Мог скончаться от ран сразу по приезде в Новгород. Мог вообще в Новгород не приехать. Откуда они знали, что Палицкий сюда прибудет да еще остановится в доме у Флора? Нет, Сванильдо, они не в Андрея метили, а в нас с Флором. Точно тебе говорю. Я не знаю еще, какая досада от нас этим людям приключилась. Надеюсь, что большая!
— А будет еще больше, — заверил Эльвэнильдо. — Я тут одну штуку придумал…
* * *
Девушка бродила по лесу. Час был вечерний; тени удлинились, и в них появилось что-то зловещее. Лес нависал нерушимой стеной над узкой полосой луга, что простирался между городом и чащей. Несмотря на осеннюю прохладу, девушка была одета довольно легко — в темную красную кофту и юбку из хорошей полепной ткани. На голове у нее было два платка, простой и красный.
Ее узкое лицо с зеленоватыми глазами было бледным и печальным, но что-то дикое нет-нет да мелькало во взгляде, когда она озиралась по сторонам.
Затем девушка взялась обеими руками за длинную юбку и решительно зашагала в сторону леса — как будто переступила незнакомый порог.
В лесу ее сразу окутала темнота. Свет почти не проникал сквозь густые кроны. Листья падали и падали, но, казалось, меньше их на ветках не становилось. Воздух был заполнен их трепещущими тельцами — они как будто летали повсюду, то и дело задевая незнакомку.
Она приходила сюда уже третий день. Сегодня ей показалось, что кто-то внимательно следит за каждым ее шагом. В предыдущие два дня этого чувства не было. Разве что вчера под конец этой странной, одинокой прогулки — тогда ей тоже почудилось, что ее заметили. Но сегодня это ощущение пришло сразу и было необыкновенно сильным.
Девушка принялась напевать. Голос у нее оказался глуховатый, но приятный:
Я — простая девка на баштане,
Он — моряк, веселый человек,
Тонет белый парус на лимане,
Много видел он морей и рек.
Буду ждать, в погоду, в непогоду,
Не дождусь — с баштана разочтусь,
Выйду к морю, брошу перстень в воду
И косою черной удавлюсь…
Эту песню одинокая девушка в лесу повторяла снова и снова, мало смущаясь тем, что никаких «баштанов» и «лиманов» в Новгородской губернии времен царя Иоанна не водилось. Да и позднее — тоже. Ну да что поделаешь, это была единственная мрачная и вместе с тем достаточно простая девичья песня, что приходила Эльвэнильдо на ум. «Плач по Боромиру» в данной ситуации явно был бы излишним.