Во-вторых, после недавнего приключения с тевтонцами Харузин и сам чувствовал себя довольно нездоровым. Раньше он как думал? Пырнули тебя в бок, полежал в реанимации, потом просто в больнице — и все, готово. Жив-здоров и не нуждаешься в докторов. То есть, в докторах. (Или «…плевать хотел на докторов?») В общем, ясно.
А оказалось, все не так. Заживать-то рана заживает, но остается на теле не только отметина. Тело — оно помнит, что с ним плохо обошлись. Оно как злопамятная сварливая жена — чуть что, напоминает о факте жестокого обращения.
Харузин от этого страдал. Не хотел он становиться калекой до конца дней своих.
Чтобы дурацкие мысли в голову не лезли, засел за эту книгу. А она оказалась поразительной, стоило только разобраться. Это были «подлинники» — практическое руководство для иконописцев.
Одному Богу известно, как книга оказалась в доме Флора и Лавра. Некоторые страницы у нее были поедены мышами, но совершенно очевидно, что произошло это не здесь, а в каком-то другом месте. У Флора мышей не водилось. Две кошки, совершенно дикого и хищного вида, бесшумно патрулировали дом днем и ночью. Их поощряли молоком. До ласки эти животные не снисходили.
Может быть, думал Сергей, книжку утащил разбойник Опара Кубарь. Вдруг он и монастыри грабил? Что вообще о нем известно? Только то, что нам изволили рассказать. А подвиги сего Кубаря вполне могли простираться куда дальше, чем то было открыто пришельцам из будущего. Да ладно, что сейчас-то над этим голову ломать!
Поначалу трудно было разбирать буквы. Они непривычно сливались в одну строку. Пробелов между словами не делали. Да еще сокращения — БГРДЦ, БГ… Постепенно Сергей приучился разбирать. Это было совершенно как когда-то в детстве, когда он посмотрел на железнодорожный вагон, на котором краской было написано «СЗ ОТД ОКТ ЖД» — и вдруг некое озарение посетило его коротко стриженую голову под панамкой, и ему открылось, без единого умственного усилия: «Северо-западное отделение Октябрьской железной дороги»… Вот что означали эти буковки.
Точно так же случилось и сейчас. Затем начали проступать слова, каждое в отдельности, хотя строка по-прежнему представляла собой сплошную лепнину из букв и завитков с листьями, цветами и птичками. Сложные слова потихоньку открывали свое потаенное значение.
Практическое руководство для иконописцев представляло собой словесное описание святых. Чтобы в точности знать, как изображать их на иконах. Например, Николай Угодник — пожилой мужчина с круглым лицом, большими залысинами по обе стороны лба, выражение лица строгое, на плечах большие черные кресты. Может представляться по пояс, оглавно или в рост. В иных случаях держит в одной руке меч, а в другой — церковь (Никола Можайский). А Иоанн Златоустый — немолодой мужчина с узким, удлиненным лицом, в церковном облачении, взгляд опять же строгий… А братья Флор и Лавр, каменотесы (ну надо же! вот не знал!), показываются вместе с домашним скотом, преимущественно с лошадками, на зеленом лугу. Оба — в виде молодых людей приятной наружности.