— Ох… Погибель моя пришла! — со слезами выкрикнул Животко. — Знал ведь, знал, что не стоит мне в море идти! Я ведь на земле-то плохо держался, зачем только на воду меня понесло!
— Перестань! — строго сказал ему Флор. — Что за глупости!
— Сирены поют… — с прежней тоской проговорил Животко. — Гибель моя идет…
— Заладил — «моя, моя»… О других бы позаботился, — назидательно вставил Вадим, за что удостоился злого взгляда мальчишки.
«Святую Анну» подгонял свежий ветер. Погода стояла ясная, на душе было весело, а тут еще это таинственное, волшебное пение. То ли есть оно, то ли его и вовсе нет — так, чудится. Мечтание одно…
Но нет — вот за бортом мелькнули белые руки, затем показалось прекрасное лицо с раскрытым ртом… Вадим с ужасом увидел острые мелкие зубы и извивающийся длинный язык фиолетового цвета. Затем рот захлопнулся, появилась лукавая улыбка — как не было хищного оскала. В голубых глазах сирены — ласковые огоньки. Так и манит: иди ко мне, милый, приходи в мои объятия, золотой, яхонтовый… У, цыганское отродье!
Вадим погрозил сирене кулаком. Она тихо рассмеялась и с негромким плеском скрылась в воде.
— А ведь остров-то, похоже, существует на самом деле, — задумчиво молвил Флор. — Не там ли «Екатерина» застряла?
И распорядился добавить еще один лисель.
Но никакого острова русские мореходы не увидели. Впереди вода вела себя так, точно взбесились какие-то таинственные подводные духи: огромная прозрачная толща вращалась, как будто ее замешивало невидимым смерчем. Воздух над водоворотом стоял спокойный, никакого ветра там не наблюдалось. Просто воронка, уходящая острием куда-то в невероятную глубину.
А на поверхности воронки плавали обломки золотых черепиц, вырванные с корнем деревья, смятые плоды, охапки веток, покрытых цветами… Несколько раз показывались люди — одни были уже мертвы, другие — еще живы.
— Лодки на воду! — крикнул Флор. — Попробуем спасти кого-нибудь!
Не задавая лишних вопросов, новгородцы спустили на воду две шлюпки и, изо всех сил налегая на весла, ринулись к месту бедствия. К самой воронке они, понятное дело, приближаться не рисковали, чтобы и их не затянуло в бездну, но на веревках бросили палки, чтобы утопающие могли ухватиться.
Сирены бесновались повсюду. То и дело из волн выпрастывались их белые руки, выскакивали бледные лица с горящими глазами. Ласковое пение сменялось угрожающими воплями и скорбными криками. От этого водопада эмоций кружилась голова. Вадим, находившийся на одной из лодок, чувствовал: еще немного — и он утратит рассудок. Невозможным казалось находиться рядом с такой невероятной болью, которой звучала в пронзительных голосах сирен.