— Денииииз!!!
Тетка, обеспокоенная долгим отсутствием племянницы, решила выйти ей навстречу и как следует пробрать ее за то, что девчонка глазеет на витрины. И тут на углу увидела совершенно непристойное зрелище: мерзкая распутница, без капора, без пелерины, с предосудительно укороченной юбкой, выходит из авто! С мужчиной!!!
Дениз мгновенно оценила ситуацию и поняла, что она пропала. Все кончено: никогда теперь тетка не отпустит ее одну, не гулять ей по вечернему Монпелье и не мечтать об огнях синематографа и о Большой и Красивой Любви. А скандал, а вечный пилеж!..
…Она решительно швырнула на тротуар корзину, пелерину и капор, села в машину и захлопнула дверцу. Мотор взревел и автомобиль рванулся вперед. Дениз толчком прижало к спинке сиденья, а когда она смогла оглянуться, то увидела позади лишь поднимавшуюся за ними тучу пыли. Впереди лежали уже незнакомые ей окрестности города; тетка, монастырь, веночки — все осталось позади.
В жизни Мими весь последний год прошел безо всяких событий. Мими старалась учиться и не огорчать добрую настоятельницу. Писем от отца все не было и воспоминания о доме стали потихоньку отдаляться, таять в дымке прошлого. Братья, полосатик Дженкинс, шумливый Рокфор — где они? Да и были ли они? Разве не всегда окружала ее стена монастыря, девочки-одноклассницы, ее комнатка? Разве не всегда лежал молитвенник на тумбочке, не всегда ходили они парами на прогулку, не всегда расцветали летом бульденежи на клумбе? Все, что связывало ее ныне с прошлым, были вышитая мамой подушка да пачка странных пожелтевших писем в сундучке. Мими перечитывала по одному письму в день, выбирая их наугад и часто повторяясь. Ее странно волновала та далекая жизнь в неведомой ей стране.
В день своего рождения, ей исполнялось уже 16 лет, Мими сделала сама себе маленький подарок — она прочла сразу два письма.
Письмо от 30 июня 1808
Дорогая Кларинда,
ты, конечно, знаешь о моем поспешном бегстве из отеческого дома и последовавшем за тем скандале и о гневе моих родителей. После того, как батюшка решительно заявил, что ни о каком браке с Раймоном не может быть и речи, я совсем потеряла голову от горя. Когда Раймон ночью проник в сад, я выбежала к нему в полном отчаянии и поведала о крушении наших надежд. Раймон также был сражен этим известием, а узнав, что назавтра меня отправят в монастырь и мы не сможем более встречаться, предложил немедленно бежать. Другой возможности представиться не могло, так как батюшка определенно сказал, что из монастыря я выйду только под венец, — и я согласилась!