— Вставай, шлюха! — Зычный женский голос вывел ее из оцепенения. — Ишь, развалилась. А ну выметайся отсюда, нечего одной целую камеру занимать. Королева нашлась! Пошли, сержант ждет. — В комнату, отомкнув железный засов на решетке, вошла крупная женщина в незнакомой Дениз форме. Она грубо схватила девушку за руку и, сдернув ее с лавки, почти потащила за собой.
Сержант оказался мужчиной щуплого телосложения, почти лысый, в такой же форме, что и приведшая ее женщина, но с погончиками.
— Вот, господин сержант, привела. Что прикажете с ней делать? В общую или к судье?
Сержант не стал отвечать на вопрос. Вместо этого он брезгливо осмотрел Дениз, ее мятое платье и грязные туфли (откуда эти страшилины на ней?), прокашлялся и закричал:
— Допрыгалась? Допрыгалась, шлюха? Нам все известно! Тебя зовут Дениз Орейль, ты вчера приехала из Монпелье. Ты знаешь, сколько всего на тебе висит?
Дениз только удивленно, непонимающе смотрела на сержанта. Что на ней висит? На ней ничего не висит. Сержант, однако, не ждал ее ответа. Он продолжал кричать:
— Ты соблазнила мсье де Шато-Икема! Ты обманом подговорила его увезти тебя из Монпелье! Ты намеревалась также соблазнить самого господина Лекруа! Есть показания мадам Роже, что ты пыталась украсть серебряную посуду из ресторана «Мистраль», и только бдительность охранника господина Лекруа помогла предотвратить наглое преступление. В тюрьму захотела?
Дениз, совершенно подавленная, смогла лишь покачать отрицательно головой. Нет, она вовсе не хотела в тюрьму. Какая серебряная посуда? Сержант меж тем, казалось, немного помягчел.
— Ладно, твое счастье, что ты попалась в первый раз. Вот тебе триста франков, которые мы нашли у тебя при аресте, и вали отсюда. Чтобы через три часа твоей ноги в городе не было. Еще раз попадешься, упеку в кутузку. Понятно?
В этот раз Дениз помотала головой утвердительно. Конечно, понятно. А откуда триста франков? Аристид же увез ее из Монпелье как была, с пустыми карманами.
— Выстави ее отсюда, — велел сержант своей подчиненной. — И дай хорошего пинка напоследок. Это чтобы ей возвращаться не захотелось. — Они оба захохотали.
Дениз, как в тумане, встала и пошла к выходу. Она с трудом, касаясь руками стен, одолела коридор жандармерии и вышла на улицу. На улице равнодушно светило солнышко и так же равнодушно спешили по делам прохожие. Если бы Дениз не была так подавлена случившимся и голова у нее болела не так сильно, то она, может быть, заметила бы, что из-за угла здания за ней наблюдала мадам Роже.
Дениз добрела до какого-то скверика и плюхнулась на свободную скамейку. Куда же ей теперь?